Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

– Я опасался, что после смерти Гутфрита ты займешь трон Нортумбрии.

– Я?! – Мне не удалось сдержать смех. – С какой стати мне этот хомут?

Этельстан вышагивал по коврам, время от времени бросая взгляд на клок материи. Наконец он остановился и внимательно посмотрел на него.

– Боюсь, что Бог подвергает меня каре, – пробормотал он.

– За что?

– За мои грехи, – спокойно ответил король.

– Бог позволил тебе стать правителем, – с нажимом сказал я. – Позволил заключить мир с Хивелом, вторгнуться в Шотландию. И Он помог тебе закончить то, что начал твой дед.

– Почти закончить. И однажды я могу потерять все. Возможно, таково наказание Божье?

– Зачем твоему Богу способствовать победе Анлафа?

– Чтобы покарать меня за гордыню.

– Анлаф тоже гордец.

– Его сотворил дьявол.

– В таком случае твоему Богу полагается сражаться с ним и уничтожить его.

Этельстан снова принялся расхаживать.

– Константин – добрый христианин.

– Тогда почему он заключил союз с язычником?

Король остановился и криво усмехнулся:

– Я, похоже, сделал то же самое.

– С язычниками, – поправил я. – Со мной и Эгилом Скаллагримрсоном.

– Он будет драться на нашей стороне?

– Да.

– Слабое утешение, – проговорил Этельстан.

– Сколько у тебя воинов?

– Немногим более тысячи западных саксов, – ответил король. – И шестьсот мерсийцев. Сюда, разумеется, нужно добавить твоих людей, да и подкрепления подходят ежедневно.

– Фирд? – спросил я. Фирд – ополчение, войско хлебопашцев, лесников и селян.

– Около тысячи. Но бог весть какой от них будет толк в сражении.

– Даже с фирдом у тебя, скорее всего, окажется меньше людей, чем у противника, – заметил я. – И все-таки ты можешь победить.

– Как? – резко спросил он. – Сражаясь более яростно, чем враги?

– Сражаясь умнее их, – ответил я и, взяв уголек, начертил на куске материи несколько новых линий, попутно объясняя, что к чему. – Вот так ты можешь победить, – подвел я черту.

Он всматривался в грубый рисунок.

– Почему ты не показал этого Этельвину и прочим?

– Потому что, если дюжина людей знает твой план боя, каждый из них расскажет еще дюжине и так далее. Сколько пройдет времени, прежде чем об этом узнает Анлаф?

Король кивнул в знак согласия, все еще разглядывая схему.

– А если я проиграю? – тихо спросил он.

– Тогда Инглаланда не будет.

Этельстан продолжал смотреть на изменения, нарисованные мной на карте.

– Архиепископ Вулфхельм твердит, что Богу угодно было сделать меня королем, – спокойно проговорил он. – Иногда я забываю об этом.

– Доверься своему Богу, – посоветовал я. – И верь в своих воинов. Они сражаются за свои дома, жен и детей.

– Но дать бой в месте, выбранном Анлафом…

– Побив его на им самим выбранном поле, ты унизишь его, докажешь, что ты и правда тот, кем себя именуешь: Monarchus Totius Brittaniae.

По его губам пробежала улыбка.

– Взываешь к моей гордости?

– Гордость – хорошее качество для воина, – ответил я.

Он посмотрел на меня, и на удар сердца я увидел перед собой ребенка, которого растил, ребенка, постоянно опасающегося за свою жизнь, но при этом не теряющего храбрости.

– Ты в самом деле думаешь, что мы можем победить? – спросил Этельстан.

Я не посмел выказать свои сомнения и похлопал по карте на ткани:

– Следуй моему совету, государь, и к концу месяца ты станешь монархом всей Британии, а реки Вирхелума побагровеют от крови твоих врагов.

Он помедлил, потом кивнул:

– На рассвете ты отправишься в Сестер. Перед твоим отъездом я сообщу о своем решении.

Я вышел в ночь, но, прежде чем опустить полог шатра, оглянулся и увидел, что король стоит на коленях и молится.

Начинался дождь.

На следующий день вместе с нами поехал Стеапа. Выглядел он старым. Это по-прежнему был великан с устрашающим лицом и видом воина, готового по малейшему поводу применить силу. При первой нашей встрече я его испугался, но потом уяснил, что за мрачной внешностью скрывается добрая душа. Его волосы и борода побелели, скуластое лицо испещрили глубокие морщины, но на коня он по-прежнему садился легко и все еще носил огромный меч, с которым начал свою жизнь истребителя врагов Альфреда.

– Этот клинок должен был убить и тебя, – прогудел Стеапа, когда мы поздоровались.

– Ничего у тебя не вышло, – возразил я. – Ты всегда был слишком медленным. Передвигался как стог сена.

– Я просто давал тебе шанс.

– Забавно, но я делал тоже самое.

Мы сошлись в поединке в далекие времена короля Альфреда. Тот бой должен был доказать мою вину или невиновность, но его прервало появление захватчиков Гутрума. Поединок мы не закончили, но я так и не забыл страха, пережитого в схватке против Стеапы, даже когда мы стали друзьями.

– Может, нам лучше завершить тот бой? – предложил я. – Тебя теперь легко победить: ты старый и неповоротливый.

– Старый? Я?! Ты себя-то видел?! Выглядишь ты так, словно собака тебя пожевала, а потом выплюнула.

Он ехал с нами, поскольку Этельстан промучился со своими сомнениями всю ночь и послал Стеапу посмотреть на выбранное Анлафом поле.

– Если Стеапа согласится с тобой, – сообщил мне король на рассвете, – то передай Анлафу, что мы встретимся с ним там.

Я не спорил. Решение, как ни крути, оставалось за Этельстаном, и удивился я только тому, что в спутники нам он выбрал Стеапу. Я ожидал одного из молодых олдерменов, но у короля имелись веские причины.

– Стеапа побывал в большем числе битв, чем любой из нас, – сказал Этельстан тогда на заре. – Повидал столько же сражений, сколько и ты! Он хорошо разбирается в местности и сможет противостоять тебе, если поле не понравится.

– И если ты не согласишься? – спросил я у Стеапы по пути на север.

– Тогда мы побьем ублюдков в каком-нибудь другом месте. Но я в любом случае рад убраться оттуда. – Он мотнул седой головой в сторону лагеря Этельстана. – Слишком много чертовых церковников и выскочек-лордов, которые считают, будто они не дерьмом, а лавандой испражняются.

Этельстан должен был последовать за нами до реки Ди и ждать там мнение Стеапы относительно поля боя. Если полоса земли между потоками в Вирхелуме не понравится Стеапе, Этельстан разрушит римский мост через Ди, предоставит Сестер собственной судьбе и уйдет на восток, искать другое место, чтобы дать отпор захватчикам.

– Где бы ни довелось нам биться с этими ублюдками, дельце будет кровавым, – сказал Стеапа.

– Точно.

– Никогда не любил сражаться против норманнов. Чокнутые мерзавцы.

– Думаю, им против тебя сражаться тоже не доставляло удовольствия, – заметил я.

– К тому же я слышал, что ирландские норманны используют стрелы.