Мэтт Хранек - Часы. Истории культовых марок и их знаменитых владельцев

Мой отец никогда не придавал часам такого значения, как я. Никто в моей семье не носил экземпляры, которые мне нравятся. Тогда я понял, что у меня свой вкус и стиль, мне нравятся другие вещи.

Я люблю носить уникальные вещи. Встретив человека с часами, которые до этого видел только в журнале или только слышал о них, всегда думаешь, что в нем есть что-то особенное. Парень с усыпанным бриллиантами экземпляром на руке, исходя из моего опыта, явно любит повеселиться. Он предпочитает хорошо проводить время.

Сейчас мои любимые часы – Patek Philippe Nautilus. Мне нравится их название и то, что их носят не все. У меня не очень широкое запястье, и мне подходят пропорции и форма этих часов. Они удобные. В них нет бриллиантов, они сделаны из розового золота, на кожаном ремешке, и хорошо подходят ко всему. Эти часы отлично смотрятся в повседневном образе, а также прекрасно подходят к парадному костюму.

Неважно, какие инновации происходят в цифровом мире, – мне нравится то, что нравится. Качество изображения в старых фильмах далеко от идеала, но это классика, и я не перестану их смотреть только потому, что сегодня снимают фильмы в качестве HD. В первых кроссовках Джордана не было функции поддержки стопы, как в современных, но я купил их, когда они только появились в продаже, и ношу их по сей день. Некоторые вещи остаются со мной навсегда.

Говорят, что время – это иллюзия. Но даже если и так, она нам необходима. Хорошие часы говорят о том, что их владелец пунктуален, ответственен и состоятелен. Он умеет грамотно распоряжаться своим временем и воспринимает жизнь всерьез, потому что она никого не ждет. Не заметишь, как жизнь пройдет.

«Парень с усыпанным бриллиантами экземпляром на руке, исходя из моего опыта, явно любит повеселиться».

ЧАСЫ ЭЛВИСА ПРЕСЛИ

CORUM BUCKINGHAM, МОДЕЛЬ 5971

Квадратные часы Corum Buckingham из желтого золота принадлежали самому королю рок-н-ролла, пока он не отдал их своему верному помощнику, телохранителю и дублеру, Ричарду Дэвису со словами, что с ними что-то не так.

Когда Дэвис начал осматривать часы, то увидел гравировку на задней крышке «To Richard from E.P.» (Ричарду от Э.П.).

Возможно, Элвис Пресли хотел, чтобы эти часы стали талисманом Дэвиса.

Я доктор археологических наук со специализацией в римской и китайской археологии, занимаюсь вещами, которые намного старше, чем мои часы 1914 года. Мне нравится идея артефактов, когда история изучается через предметы.

Я вырос в пяти минутах от часового завода Waltham в Массачусетсе. Каждый раз, гуляя по улицам, заходя перекусить или выпить чашку кофе, я замечал, что все в городе было либо названо в честь часовой промышленности (типа пивной «Город часов»), либо имело логотип с часами. Все здесь напоминало о том, что у нас расположен знаменитый американский часовой завод. Большая часть продукции на заводе изготавливалась для американских солдат, принимавших участие в Первой мировой войне.

На моих часах установлена решетка от шрапнели, которая словно рассказывает историю об их предназначении и жизни. В каком-то смысле эта идея трагикомична – тебя изрешетит на войне, зато стекло на часах не пострадает. Но в то же время у этого экземпляра очень серьезная и важная концепция. В ней есть смысл.

В археологии существует термин «материальная культура», который обозначает, что у предмета есть предназначение и история. Поэтому мы можем говорить не только о том, что произошло с человеком, который носил эти часы, но также представляем, что происходило с самими часами – где их сделали, где носили, что они повидали.

Этот экземпляр я не получал в наследство, у меня нет к нему личной привязанности. И, находя на раскопках в Италии монету или кусок керамики, у меня тоже не возникает сентиментального чувства к предмету. Мне нравится представлять истории, связанные с этими артефактами.

Как и большинство иммигрантов двадцатого века, мой дед приехал в Америку в конце двадцатых годов между Первой и Второй мировыми войнами и прошел через иммиграционный пункт на острове Эллис. Но вместо того, чтобы поселиться в Бруклине или Нижнем Ист-Сайде, подобно многим русским и польским евреям, он отправился в Чикаго. Там его уже ждали отец и двое братьев, и все они занялись автомобильным бизнесом. Одной из первых его покупок в США стали часы Elgin.

Я думаю, что для него бренд Elgin символизировал две вещи: Америку – новую жизнь на новой земле – и Чикаго, потому что именно там находился Elgin.

Мой дедушка надевал эти часы только в особых случаях: на свадьбы, бар-мицвы и большие праздники. А потом снова убирал их в ящик. На моей бар-мицве бабушки и дедушки преподнесли мне традиционные подарки: Библию, ручку и немного денег. Но я сказал деду, что на самом деле мне бы хотелось получить в подарок его часы.

Когда он умер, бабушка провела ритуал дарения некоторых его личных вещей, среди них были: перстень-печатка, кольцо со звездчатым сапфиром и несколько хороших часов. К тому времени часы Elgin находились в плачевном состоянии: у них не было ремешка, а на циферблате отсутствовали несколько цифр. Они никому не были нужны. Я думал, какие же они все глупые, ведь эти часы были воплощением всей жизни дедушки! Они словно рассказывают его историю.

С точки зрения денежной стоимости, это самые недорогие часы в моей коллекции. Но для меня они самые ценные. И я ношу их так, как носил мой дед, надевая только в особых случаях.

Эти часы мне подарил Мэтт. Он работал вожатым в лагере, когда мне было 10 лет. Я считал его очень крутым. Мне так хотелось быть на него похожим. Мэтт играл в университетской бейсбольной команде в Техасе, и в то лето он поделился со мной некоторыми своими хитростями. Именно после общения с ним я полюбил флисовые толстовки Patagonia Snap-T, мешковатые шорты и эти часы на ремешке с липучкой. По ним он засекал во время заплывов в бассейне, и я не раз ему говорил, что они потрясающие и очень мне нравятся. Я приезжал в лагерь четыре лета подряд и все это время продолжал восхищаться его часами. В конце последнего сезона в лагере Мэтт мне их подарил.