Сергей Горбатых - Исполнитель. Книга 2

– Изучил я твоё дело и представил мои предложения руководству. Сказал, что я лично проведу ликвидацию и мне нужен только один «Виртуоз». Также я отказался от оперативной поддержки местного резидента. «Виртуоз» всё сделает! – так я ответил.

– Это риск, товарищ Некрасов! Двоим сотрудникам провести такую акцию? Это большой риск! – засомневалось руководство, но потом всё таки дало разрешение на проведение операции.

– Так что, Александр, вдвоём сможем провести ликвидацию Белова? – спросил Некрасов и пристально посмотрел в глаза Мальцеву.

– Почему нет, Юрий Васильевич? Сделаем! – уверенно ответил он.

Некрасов вышел в другую комнату и вернулся с большим конвертом из коричневой обёрточной бумаги.

– Вот, Александр, смотри! Это фотографии Белова. 1944 год. Видишь какая у него наглая гитлеровская морда? А вот фотография из лагеря, где он отбывал срок. Изменился сволочь! Похудел, тварь!

Мальцев смотрел фотографии. Белов был почти его сверстником. Обыкновенное лицо. Широкий нос, пухлые губы, круглые глаза. Здесь у него короткая офицерская стрижка, а на фотке из лагеря он обрит наголо и взгляд какой-то потухший.

«Досталось там, недобитку нацистскому!»– злорадно подумал он.

– Белов в Аргентине живёт на деньги, которые ему платят различные издательства за его мерзкую книжонку. Не бедствует, работу не ищет. Играет в любительских спектаклях в Доме белых русских на улице Карлос Кальво. Ты, Александр, кстати, бывал в этом, так называемом, культурном центре? – поинтересовался Некрасов.

– Нет, но знаю, где он находится. – Ответил он.

– А что ты вообще о русскоязычной иммиграции в Аргентине знаешь? – продолжал его пытать Юрий Васильевич.

– Я по ним никогда не работал. Но слышал, что отношение старых (белых) иммигрантов к вновь прибывшим очень плохое. Они называют их «подсоветской сволочью»…

– Как, как ты сказал? – перебил его Некрасов, – «подсоветской сволочью»?

– Ага! Именно так. Последняя волна русскоязычной иммиграции, а их очень много, отличается чрезвычайной активностью. Они строят церкви, организуют концерты, у них создан очень приличный хор. Выпускают две или три газетёнки и, кажется, один журнал. Я их никогда не читал, поэтому не знаю о чём они. Представители последней волны предприимчивы, много работают. Берутся за всё: за строительство домов, мостов и…

– Хватит, Александр, я всё понял! – прервал Некрасов. – Давай перейдём к нашему делу. В Доме белых русских сейчас репетируют спектакль по пьесе Александра Николаевича Островского «Бесприданница». Там играет одну из ролей и Белов.

– Откуда Юрий Васильевич столько знает? – удивился про себя Мальцев, – только приехал, а имеет такую информацию.

– Александр, а ты знаком с пьесой «Бесприданница»? – неожиданно спросил его Некрасов.

– Киноленту смотрел. В 1937 году.

– Уже хорошо! А саму пьесу не читал?

– Нет, в школе мы не проходили её.

– Ясно, ясно. Ну я тебе напомню содержание, но позже, а сейчас давай думать. – Некрасов подошёл к окну и чуть приоткрыл штору.

– Почти 12 часов ночи, а у вас здесь людей и машин больше, чем днём! – удивился он.

– Юрий Васильевич, так это проспект Коррьентес! Улица, которая никогда не спит. Даже танго есть на эту тему. Рестораны, кафе, променад… всё до самого утра! С утра – до ночи. Вот так и живём! – объяснил Александр.

Хорошо, что Некрасов купил хорошего колумбийского кофе. Мальцев через каждые полчаса бегал на кухню. Здесь он варил крепчайший кофе. Он вдвоём его пили и думали. Думали, обсуждали детали операции, легенду прикрытия Александра и пили кофе. Так продолжалось до семи часов утра.

Домой Александр попал только в десять. Он сразу же набрал номер Марии.

– Любимая, доброе утро! Мы с тобой договаривались сегодня пойти послушать танго. Прости, но я не смогу. Что-то не очень хорошо себя чувствую. Съел, наверное, что-то. – Сообщил Мальцев.

– Паблито, родной, давай я к тебе приеду! Ты же там один! И Рамоны нет… – забеспокоилась Мария.

– Нет, нет! Я должен просто отлежаться! Целую! – Александр повесил трубку и пошёл в ванную.

Около 13 часов он подскочил. Быстро надел самое простое из гардероба, что у него было, и поехал на барахолку.

По субботам и воскресеньям недалеко от монументальной кирпичной стены городского кладбища Чакарита устраивалась барахолка.

Мальцев ходил по рядам и ужасался:

«Мама дорогая! Неужели это дерьмо можно продавать? У народа вообще стыда нет».

Иногда он зажимал ноздри двумя пальцами, чтобы не чувствовать жуткой вони, исходящей от старой заношенной одежды или латанного постельного белья.

После сорока минут страданий Александр выбрал лёгкий пиджачок с почти протёртыми на локтях рукавами, две пары туфлей. Одна была настолько жуткой что внушала Мальцеву страх.

«Как же я их надену? Кожа от старости стала деревянной. Так и без ног можно остаться».

Опасение вызывали у него и несколько рубах с протёртыми воротниками пятнами.

«А если они со вшами?»– содрогнулся Мальцев.

Купил две пары брюк. Они были аккуратно выглаженные. Затем удалось приобрести шляпу, которую он хотел.

– Как раз для пугала огородного! Ха-ха – ха. – Тихо засмеялся Александр.

Но самой удачной покупкой оказался набор кистей для рисования. Они были какой-то неизвестной ему марки, но ещё новыми. Также приобрёл карандаши, в том числе и цветные. Ими уже пользовались.

«Очень хорошо! То, что нужно». – Обрадовался Мальцев.

Завершил он свой поход по барахолке тем, что заплатил бешенные деньги за десять тюбиков масляной краски для рисования. Какой-то дедушка продавал их по цене вдвое превышающую самые дорогие марки в специализированных магазинах.

Александр загрузил все покупки в «Форд» и направился в свою контору на улице СарандИ.

Здесь он переоделся в приобретённое хламьё и посмотрел на себя в зеркало.

«А что? Типичный бедный иммигрант, да к тому же полубогемный художник».

В 6 часов вечера Мальцев оставил «Форд» в 10 кварталах от Дома белых русских и направился туда пешком.

Минут через пять он почувствовал, как начинают у него «гореть» пальцы ног.

«Уже «водянки» натёр». – Вздохнул он и, уже прихрамывая, заковылял дальше.

Дверь Дома белых русских была заперта изнутри. Александр долго давил на звонок, пока не вышла какая-то девушка.

– Здрав-здрав – ствуйте, – сказал он по-русски, специально сильно заикаясь- я тол – только узнал, что в Буэнос-Айресе есть ру-ру – сский клуб. Я ведь живу в Лянусе. – Начал бормотать он.

Девушка была хороша. Лет двадцати, блондинка с голубыми глазами, с румянцем на щёчках, изогнутыми бровями и свежими губами.

– Здравствуйте! Меня зовут Наталья. Да вам правильно сказали: это Дом белых русских. Вы что-то хотели?