Сергей Горбатых - Исполнитель. Книга 2

– Спасибо, дон! Спасибо! Я навсегда запомню тот день, когда начал работать с вами! – льстиво залепетал старик.

Александру уже давно хотелось женщину. Каждую ночь они приходили к нему в его снах. Всегда разные: рыжие, брюнетки, блондинки, но все требовали от него любви. Мальцев устал от этого.

В тот день он сидел в кабинете и делал записи о расходах в толстенной книге. Сосредоточиться никак не мог. Думал о женщинах.

«Может начать интимные отношения с Марией? Она уже давно этого хочет. Но она агент, которая находится у меня на связи. Использовать агента для интимных целей – это неправильно. Интимные отношения могут негативно повлиять на оперативную работу». – Мальцев отложил в сторону ручку и решил сварить кофе.

Телефонный звонок.

– Пабло! Он здесь! Уже собирается уезжать. – Послышался в трубке голос Элизабет.

– Кто у тебя? – не понял Александр.

– Гастон Сантамария!

– Элиз, держи его у себя пятнадцать минут! Не больше! Ты меня поняла? – Вялое состояние у него мгновенно испарилось.

Мальцев остановил свой «Форд» в метрах тридцати от автомойки. На тротуаре стояли Сантамария с Элизабет и мило любезничали.

Наконец они попрощались, Гастон сел в новенький «Форд», чёрного цвета и тронулся с места.

Александр, соблюдая дистанцию, следовал за ним. На площади Конститусьон Сантамария остановил свой автомобиль и вышел. Через три минуты вернулся с пачкой сигарет в руках.

Вновь тронулся и увеличил скорость. Доехал до здания тюрьмы для малолетних преступников на проспекте Касерос. Перед мощными воротами посигналил. Открылось смотровое окошко, а затем отворили ворота.

Мальцев проехал ещё три квартала по проспекту Касерос и свернул в какую-то улочку. Оставив свой «Форд», он подошел к зданию, в ворота которого въехал Сантамария.

На входной двери мрачного вида здания, в два этажа висела новенькая блестящая табличка «Отделение Управления по надзору за малолетними преступниками».

Мальцев пересёк проспект и сел на холодную лавочку под раскидистым платаном. Развернул старую газету и принялся наблюдать.

В течение тридцати минут в ворота въехали ещё четыре новеньких «Форда А». В тоже время в двери вошли трое мужчин в гражданской одежде.

«Холодно как!» – Мальцев встал и решил прогуляться вокруг мрачного здания.

С противоположной стороны он обнаружил тоже ворота. Казалось, что ими вообще не пользуются. Они были сделаны из добротных мощных досок.

Подул южный ветер. Мальцев постоянно менял своё месторасположение, стараясь найти удобный угол обзора.

Начало темнеть. Загорелись тусклые фонари. У Александра стали мёрзнуть уши и кончики пальцев на руках.

Открылись ворота, выходящие на Касерос. Выехал «Форд». Мальцев посмотрел на часы.18. 10. Затем ещё один новенький «Шевроле». А потом ворота и не закрывались. В течение двадцати минут выехали ещё десять автомобилей. Все новенькие, в основном марки «Форд».

«Нет, ребята! У служащих по надзору за малолетними преступниками не может быть такого количества новых «автошек». – Пришёл к выводу Александр.

Последним выехал Сантамария.

Мальцев подошёл к двери, ещё раз посмотрел табличку.

«Ещё пахнет краской! Недавно повесили…»

Потом пошёл к задним воротам. Здесь было темно. Только слабый отблеск фонарного столба на углу улицы…

С внутренней стороны послышался лязг вставляемых в замок ключей. Александр отпрянул в сторону и прижался к кирпичной стене.

С жутким скрипом открылись ворота. Вышел пожилой мужчина в серой тужурке и полицейской фуражке с двумя бумажными мешками. Он поставил их к стене и, не закрывая ворот, зашёл внутрь. Снова вышел, держа в руках большой и, очевидно, тяжёлый мешок. Поставил его рядом с двумя другими, вздохнул и ушёл. Закрылись ворота, лязгнули ключи.

Мальцев одним прыжком бросился на мешки. Наклонился над ними…

Вдруг сильный удар в спину сбил его с ног.

Он ткнулся лицом в землю и застонал от сильной боли:

– А-а-а-а

Ещё один удар. Только сбоку по рёбрам. Александр, преодолевая боль, быстро поднялся.

Перед ним стояла какая-то тень. Александр присмотрелся.

Это был какой-то мужик, с косматой бородой и волосами по плечи. Больше в темноте ничего не было видно.

– Ты што здеся делаешь, шавон? – прошепелявил мужик. – Это моё место! Пошёл отсюдова! – он занёс над головой Мальцева увесистую палку.

– Послушай, чавон! Я не знал, что это твоё место! Но мне нужны эти мешки! – объяснил Александр.

– Это мои мешки! Это моё место! – мужик замахнулся своей дубиной.

– Постой, чавон! – Александр едва увернулся от удара. – Давай договоримся! Я тебе плачу пять песо и ты отдаешь мне эти мешки!

– Пять песо? – незнакомец удивился, пять песо? Давай! – в его голосе звучало недоверие.

Мальцев достал бумажник и вынул наугад одну ассигнацию.

– Вот бери! – он протянул её.

Мужик резким движением вырвал деньги из его рук.

– Тута десять песо, шавон! – засмеялся он радостно.

– Это тебе подарок! – сказал Александр, отворачивая лицо от мужика. От того жутко воняло. – Стой здесь, я сейчас приеду на автомобиле за мешками и дам тебе ещё денег!

– Ещё дашь? – опять недоверчиво спросил тот.

– Дам! Дам! Только жди меня!

Минут через десять Александр приехал на «Форде». Сам погрузил мешки и сунул пять песо мужику.

– Завтра в это время я приеду сюда за мешками. Жди меня! Дам тебе ещё денег! – пообещал Мальцев.

– Правда! – засмеялся, очевидно, от восторга бродяга.

– Правда! Получишь денег! – Мальцев сел в автомобиль.

В мастерской уже никого не было.

«Хорошо! А то ребята подумали бы, что их хозяин сошёл с ума: тащит домой мешки с помоек».

Александр принял душ. Переоделся. Выпил чашку кофе с печеньем, затем застелил стол в кабинете газетами и принялся выкладывать на него содержимое самого тяжёлого мешка.

Чего только в нём не было. Поломанная расчёска, пара грязных носков, листы бумаги, порванные в мельчайшие клочки и нечитабельные. Скомканная копирка. Грязные носовой платок. Снова клочки бумаги, но уже гораздо крупнее.

Мальцев начал складывать их в отдельную кучку.

Потом пошли половины листов, четвёртые их части с текстом, отпечатанном на пишущей машинке.

Снова мелкие клочки, грязные бумажные салфетки, окурки сигарет.

«Ох ничего себе!» – воскликнул Александр, вынимая из мешка кипу только надорванных листов, исписанных ручкой.

В двух других мешках было тоже самое. К 10 часам ночи на столе лежали четыре кучи бумаг: надорванные, половинки, четвертинки, а также – мелкие, но читабельные клочки.

Теперь Мальцев принялся за составление мозаики. Он подбирал клочки и выкладывал из низ страницы на кусах картона для рисования.