Владимир Лота - ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945

В берлинской каторжной тюрьме Плетцензее в конце декабря 1942 — начале 1943 года были казнены Ильзе Штебе, Рудольф фон Шелия, Клара Шабель и другие агенты советской разведки. Страх витал над германской столицей, порождая уныние у одних и подталкивая других, честных, немцев к сопротивлению фашистскому режиму. Борьба продолжала ожесточаться. Складывающиеся условия заставляли советских военных разведчиков действовать более профессионально и осторожно. Центр ставил перед своими резидентами новые задачи. Среди них первоочередными были: выявить вероятность вступления Японии в войну против СССР на стороне Германии и установить, что же планируют США и Великобритания предпринять на западе против Германии. Сталин с нетерпением ожидал, когда Рузвельт и Черчилль примут окончательное решение и откроют второй фронт.

В апреле 1943 года в Центр поступило сообщение: «Ценный британский источник из Швеции доложил, что германский Генеральный штаб уверен в том, что союзники в этом году не будут делать попытку высадиться во Франции, Бельгии или Голландии…»

Ситуация с открытием второго фронта в Европе постепенно прояснялась. Перспективы были безрадостными — в 1943 году Советский Союз не мог рассчитывать на высадку экспедиционных сил англо-американцев в Западной Европе. Перспективы открытия второго фронта союзниками отодвигались уже на 1944 год.

В первом квартале 1943 года Ставка Верховного главнокомандования требовала от военной разведки конкретных данных о возможности вступления Японии в войну против СССР.

Резидентура Рихарда Зорге, добывавшая достоверные сведения о планах японского правительства, была разгромлена японской контрразведкой еще в конце 1941 года. В 1943 году ценная информация об отношении Японии к войне поступала из Токио от подполковника К. Сонина, из Великобритании — от генерал-майора И. Склярова и из США — от военного разведчика Л. Сергеева.

Лев Сергеев числился в Центре под псевдонимом Морис.

Разведчик Морис сообщал о том, что японское правительство в 1943 году «будет пытаться сохранить нейтралитет с СССР». По данным Мориса, события на Восточном фронте убедили «японское верховное командование, что Германия уже не в состоянии продолжать эффективное сопротивление в течение продолжительного времени и что союзники не намерены закончить войну на каких-либо условиях, кроме капитуляции немецкого и японского правительств».

Морис прислал в Москву копию телеграммы японского посла, в которой генерал Осима 20 марта 1943 года на этот раз убеждал свое правительство в необходимости продолжения мира с СССР любой ценой. «В случае нашего вступления в войну с Россией и поражения Германии мы будем брошены в руки Англии и США, а особенно самой России», — писал японский посол.

В марте германский министр иностранных дел провел несколько встреч с японским послом в Берлине. Результаты этих закрытых переговоров также стали известны советской военной разведке. Осима внимательно выслушивал Риббентропа, обещал подробно проинформировать японское правительство о планах Германии на лето 1943 года. Он это делал по своим дипломатическим каналам. Один из советских военных разведчиков сообщал в те дни в Центр: «Осима проинформировал свое правительство о встречах с Риббентропом. По его данным, Германия скоро начнет новое контрнаступление на Восточном фронте. По оценке японского посла, Германия не сможет захватить снова всей потерянной территории и никогда не победит Россию».

Сведения о политических установках Риббентропа, одобренных Гитлером и переданных Муссолини и генералу Осиме, сообщения из Стокгольма, Анкары, Лондона и Вашингтона о планах союзников СССР по антигитлеровской коалиции и о сроках открытия второго фронта в Европе в начале 1943 года представляли для Москвы исключительный интерес.

Политический кроссворд накануне летней кампании 1943 года был как никогда сложен и замысловат.

Германия и Советский Союз продолжали войну на фоне тайных международных интриг, в которых принимали участие США, Великобритания, Ватикан, Испания, Турция и Япония. Победить в этой войне должен был тот, кто имел больше сведений о замыслах как противников, так и союзников. Победить должен был сильнейший.

Отсутствие второго фронта развязывало руки Германии, увеличивало ее возможности по ведению активных боевых действий на Восточном фронте, позволяло немецкому верховному командованию перебрасывать войска с запада на восток, оставляя минимально необходимое количество дивизий во Франции, Бельгии, Польше, Австрии и других оккупированных Германией западных государствах.

Предстоящие летом 1943 года битвы должны были иметь решающее значение. По данным советской военной разведки, можно было сделать вывод о том, что Гитлер попытается максимально использовать оставшиеся у Германии и у ее союзников возможности для достижения победы на Восточном фронте.

Данные военной разведки о сосредоточении крупных немецких сил в районе Орла и Белгорода были правильно оценены в Ставке. 8 апреля Жуков по заданию Ставки вылетел в район Курской дуги. Изучив обстановку, он доложил Сталину свои соображения о возможных действиях Красной армии. Жуков докладывал, что необходимо измотать «противника на нашей обороне», выбить «его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добить основную группировку противника». Таков был первоначальный общий замысел предстоящего Курского сражения.

Начальник Генерального штаба Василевский разделял точку зрения Жукова. Сведения, которые Василевский ежедневно получал из Главного разведывательного управления, свидетельствовали о том, что немцы готовятся к серьезному сражению в районе Курской дуги, которое по своим масштабам может быть даже крупнее Сталинградской битвы.

12 апреля в Ставке было проведено совещание, на котором принято предварительное решение о переходе советских войск в районе Курской дуги к преднамеренной обороне. В последующие дни вопрос об организации обороны на Курской дуге многократно обсуждался на совещаниях в Ставке. Сведения, которые поступали от источников военной разведки, позволяли уточнять и совершенствовать план предстоящих боевых действий.

Несмотря на принятые Гитлером меры предосторожности, сведения о предварительных замыслах германского военного командования на Восточном фронте все чаще стали поступать в Москву от зарубежных резидентов ГРУ.

Через день после подписания Гитлером приказа № 6, то есть 16 апреля 1943 года, генерал-майор И. Скляров сообщил из Лондона: «По данным источника Дюбуа [238] Дюбуа — специальный агент советской военной разведки. В годы Великой Отечественной войны действовал в Англии и других европейских государствах. Настоящее имя этого агента в Главном разведывательном управлении Генерального штаба ВС РФ до сих пор засекречено. , можно предполагать, что ОКВ пришел к решению, что при настоящей стратегии не только возможно, но также необходимо начать новое большое наступление на Востоке. Основанием для такого решения ОКВ, с одной стороны, является обоснованное предположение, что вторжение союзников на Западе в этом году вероятно против Сицилии и Южной Италии, Крита или Греции, однако эти действия не должны отвлечь главные силы Германии.