Раймон де Рувер - Возвышение и упадок Банка Медичи. Столетняя история наиболее влиятельной в Европе династии банкиров

Условия, запрещавшие азартные игры и плотские отношения с женщинами, можно также найти в контрактах о приеме на службу факторов. Сомнительно, чтобы эти условия соблюдались неукоснительно, судя по другим свидетельствам.

Галеры считались таким надежным средством перевозки, что многие купцы не считали необходимым страховать груз.

Многие переводные векселя, выписанные на компанию Джованни Вентури и Риккардо Даванцати венецианским филиалом, вернулись опротестованными. Симоне Нори послал одного из своих факторов, Аттавиано Альтовити, из Брюгге в Барселону в попытке добиться благоприятных условий в урегулировании процедуры банкротства.

Медичи, конечно, были не первыми, кто практиковали такую политику.

Такое значение приводится в соглашении, заключенном 12 марта 1433 г. между компанией Медичи в Венеции и Якопой, вдовой Малатесты де Бальони из Перуджи. В соглашении Медичи признают получение вклада на сумму 2 тыс. флоринов, который они обязуются вложить в дело по своему усмотрению (ricevuti in deposito a nostra discrezione). В том же документе слово discrezione используется и во втором значении: утверждается, что депозит будет возвращен по требованию в срок не менее чем через год, вместе с приемлемым доходом.

Такая терминология была еще в ходу в XVI в.: в документах елизаветинского времени и сочинениях ранних меркантилистов слова «покупатель» и «продавец» последовательно употреблялись в приведенных выше значениях. В наши дни prenditore (preneur) обозначает «выгодоприобретатель», но в таком значении слово не зафиксировано до XVII в., когда практика передаточной надписи (индоссамента) совершенно изменила первоначальные черты договора обмена. В переписке Датини и Медичи слова datore и prenditore всегда употреблялись в указанных выше значениях в тексте, и слово «покупатель» никогда не служило синонимом «выгодоприобретателю».

Результат в 23 500 получается, если умножить 47 на 500. Сумма в 534 дуката получена после деления 23 500 на 44.

В качестве примера можно привести неудачную попытку, предпринятую в 1400 г. во Фландрии. Для того чтобы навязать обращение золота, власти издали указ, по которому переводные векселя должны были оплачиваться на 1/3 золотом и на 2/3 серебром. Результатом стало сокращение денежного рынка; подобная мера ускорила кризис.

Неправда, что «брокерской торговли векселями не существовало до XVIII в.», как считают некоторые ученые. Переводчик одного труда на итальянский, видимо, не в силах перевести термин «брокерская торговля векселями», даже написал, что до XVIII в. не было операций с переводными векселями, что полная чушь.

В целом любое упоминание процентного дохода в средневековых гроссбухах всячески избегалось, возможно, из-за того, что на основании собственных бухгалтерских книг купцы, по каноническому (церковному) праву, могли обвиняться в ростовщичестве.

Фиктивный обмен, к которому до тех пор терпимо относился мессер Лоренцо Ридольфи, порицался большинством более поздних богословов, в том числе Антонином Флорентийским и кардиналом Каэтаном. Последний осуждает фиктивный, или «сухой», обмен вне зависимости от того, выпускались ли переводные векселя на самом деле и посылались ли зарубежному корреспонденту.

Текст поручения звучит так: «Я, Бернардино де Карнаго, удовлетворен (тем, что получу плату) по указанному переводному векселю в банке Торнабуони».

Перевод Т. Щепкиной-Куперник.

Такие временные компании обычно основывались на неофициальных соглашениях и ограничивались одной партией, которую партнеры покупали сообща. Они торговали публично под собственными именами, чтобы те, с кем они вели дела, не знали о существовании какого-либо соглашения о разделении риска и прибыли. После завершения предприятия партнеры сводили счеты, и компания распускалась.

Гульельмо Кверини (ок. 1400–1468), венецианский купец, потерял большую часть своего капитала, потому что либо поступил опрометчиво, либо ему не повезло с выбором агентов. Иногда он продавал переводные векселя Банку Медичи. Андреа Барбариго (ок. 1399–1449), еще одному венецианцу, повезло больше, но и на его долю хватило неприятностей с агентом в Сирии по имени Дольчето, который служил ему неудовлетворительно и обманывал своего доверителя с ценами.

Судя по всему, часть шерсти принадлежала Медичи, а часть – сэру Джону Кросби, одному из ведущих торговцев шерстью и члену Компании купцов-стапельщиков Кале. В 1467 г. он получил лицензию на поставку шерсти через Гибралтар.

Римскому филиалу приходилось платить за квасцы, как только товар забирали со склада в Чивитавеккья, и кредитовать папскую казну, как только в Англии или во Фландрии собирались налоги. После 1470 г. папа вынужден был принять часть платы в виде фламандских и английских тканей и других товаров.

Одним из запрестольных образов был «Страшный суд» Мемлинга, заказанный Анджело Тани. Присутствие гусиных перьев для постелей может показаться странным, но здесь нет никакой ошибки. Этот товар поставлялся из Прибалтики. Кроме того, Джироламо Строцци закупал перья в Брюгге.

Наверное, единственными исключениями были небольшие связки мехов и тюки с гусиными перьями из Пруссии, но эти статьи не имели большого значения.

По моему мнению, Канигьяни был уполномочен сохранить премию у себя, потому что имела место явная попытка обмана. В области страхования мошеннические случаи были частыми до тех пор, пока «Ллойдс» не положил конец постыдным поступкам.

Джованни да Кастро был крестником Пия II и сыном Паоло да Кастро (ум. 1441), знаменитого специалиста по праву, который преподавал в Падуанском университете. Отец дружил с гуманистом Энеем Сильвием Пикколомини задолго до того, как последний стал папой. В 1460 г. его сын, Джованни да Кастро, которого донимали кредиторы, жил в Риме под особой защитой крестного отца. Он воспользовался досугом и занялся своим хобби, разведкой полезных ископаемых.

В 1471 г. добыча составляла около 70 тыс. кантар, или примерно 3500 т (кантар – мера веса, которая равнялась приблизительно 50 кг). Невероятно, чтобы понадобилось 8 тыс. рабочих, чтобы добыть и обработать 3500 т квасцов, то есть меньше полутонны на одного рабочего за год.

Карика равнялась 400 фламандским фунтам и соответствовала примерно 180 кг. Следовательно, она была в 3,5 раза тяжелее, чем кантар (150 римских фунтов, или около 50 кг).