Андрей Ведяев - Ода контрразведке

– Наверное, поэтому Вадим и стал пограничником?

– Трудно сказать, что определило его выбор. Для нас он был довольно неожиданным. Я-то хотел, чтобы он пошел в авиацию. Но он твердо сказал, что хочет быть командиром. «Хочу быть спецназовцем!» – и уже в десятом классе он ходил в школу в моей полевой форме, с портупеей и в яловых сапогах. Конечно, сказывалось влияние Бочкова. В 1985 году он поступил в голицынское Высшее пограничное военно-политическое Краснознамённое училище КГБ СССР имени К.Е. Ворошилова. Поступал он по путевке райкома комсомола, экзамены сдал на ура и был зачислен, хотя конкурс составлял тогда десять человек на место. Мы, конечно, волновались за него, ездили к нему каждые выходные в течение четырех лет. Большинство его товарищей были с последнего года службы в армии или погранвойсках. А ему было только 16 лет – но он был хорошо подготовлен физически. Нельзя сказать, что он был спортсменом. Но он попробовал все – и карате, и бокс, и футбол, и лыжи. Но по-настоящему он понял, что такое пограничная служба, когда раз в квартал их отправляли в полевой учебный центр. Там выжимали все соки. А после второго курса – практика. Его направляют на море, в Геленджик. Он устроил скандал – хочу в Краснознамённый Среднеазиатский пограничный округ. Мать, конечно, пришла в ужас, пошла к начальству. Но ей посоветовали, пусть, мол, съездит, посмотрит – потом больше сам не захочет. Их туда на заставу выехала группа из семи курсантов. И именно в это время прорвалась группа нарушителей – человек пятнадцать «духов». Курсантов тоже бросили в бой, старшего группы контузило, Вадим взял командование на себя, зашел «духам» во фланг, отрезал их от границы и обеспечил задержание. Они получили благодарность командования погранотряда, и по возвращении – начальника училища. Таким было его первое боевое крещение.

– Наверное, это определенным образом определило его дальнейшую судьбу?

– Когда после четвертого курса подошло распределение, он звонит матери в госпиталь: «Мама, можешь меня поздравить. Меня распределили в Московский погранотряд!» Она так радостно: «Это на КПП Шереметьево? Или в Кремлевский полк?» – «Нет, это Среднеазиатский округ. Там поселок Московский, на границе». Мама буквально в обморок упала – благо что в госпитале, сразу оказали помощь. Как позже выяснилось, начальник курса построил всех и сказал, что обстановка на южном участке границы сложная, нужны добровольцы. Несколько человек вызвались – и среди них Вадим.

– Устроили проводы, и Вадим улетел в Ташкент. Через некоторое время пришло от него письмо, что он добился назначения в Московский погранотряд и будет заместителем командира батареи реактивных установок залпового огня десантно-штурмовой манёвренной группы (ДШМГ) – мол, все хорошо, я служу. Но как это «все хорошо» мы узнали через год, когда он приехал в отпуск. Оказалось, что живут они на берегу Пянджа, в пещере у обрывистого берега. Ночью холодно, днем жарко. Раз в неделю прилетает вертолет, сбрасывает продукты.

– А как служба?

– Один случай рассказал. Командир батареи уехал в отряд, а тут на другой стороне какое-то сборище, костры. Разведка доложила – бандиты. «Я позвонил в отряд – мне приказали накрыть. Приказ был выполнен. Потом долго шашлыком пахло». А в следующий раз его контузило. Их забросили на вертолетах на помощь соседней ММГ, которая попала в окружение на той стороне. Раненых отправили, а ночью спустился туман. Пришлось остаться и принять бой. После этого на Вадима написали представление к ордену Красной Звезды. Но в Москве его завернули, сославшись на то, что войны с Афганистаном нет. У нас мир. Через год Вадима вызвали в Москву. Он приезжает, ждет. Проходит день, второй, третий – тишина. Наконец звонок: «Явиться на Лубянку». Там дают телефон: «Позвоните по этому номеру и явитесь к такому-то подъезду». Там ему сообщают, что из погранвойск его забирают и назначают на должность помощника директора Института медико-биологических проблем по международным связям.

– Это была работа под прикрытием – контрразведывательное обслуживание. Ведущего научного института по космической медицине и медико-биологическому обеспечению космических полетов.

– Да, контрразведка. А шпионы там крутились по всем этажам. Была, например, одна француженка из Европейского космического агентства. Знали, что она точно шпионка – а взять никак не могли. И «медовую ловушку» ей устраивали в виде молодых сотрудников – ничего не помогало. Она только ходит и улыбается. И вот здесь Вадим вновь встречает Валерия Александровича Бочкова. Оказалось, что у того новый отдел – оперативно-поисковый. И он забирает Вадима к себе на должность оперуполномоченного.

– Это одна из главных функций контрразведки «Смерш» – как она показана, например, в фильме «В августе 44-го…»

– Совершенно верно. На постсоветском пространстве разворачивались войны, требовался новый централизованный орган для перекрытия каналов проникновения диверсантов, шпионов и террористов, которым стал Антитеррористический центр ФСБ, а с 2006 года – Национальный антитеррористический комитет России. Кроме предупреждения терактов и розыска террористов Вадим занимался еще нелегальным оружием.

– Николай Сергеевич, я добавлю, что начальником Оперативно-поискового управления и Управления контрразведывательных операций Министерства безопасности России, затем ФСБ России был генерал-полковник Виктор Михайлович Зорин, который возглавлял 7-е Управление КГБ, в состав которого входила группа «Альфа». Мы хорошо знакомы с Виктором Михайловичем, это всесторонне эрудированный человек, большой энтузиаст увековечения памяти своего земляка, «дедушки спецназа» Ильи Григорьевича Старинова. С 1995 года Виктор Михайлович являлся первым заместителем директора ФСБ России и одновременно начальником Антитеррористического центра ФСБ России, а с 1997 года – начальником Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ России.

– Вот по этой линии Вадим работал уже до конца жизни. Начались командировки. Первая командировка была в Осетию в 1992–1993 годах, где в приграничных зонах с Грузией возникала напряженность в ходе Грузино-абхазской войны, которая по ожесточению мало уступала гражданской войне в Таджикистане. Потом нужно было обеспечивать вывод российских войск из Чечни. Ты помнишь, что когда началась первая чеченская война, то у дудаевских боевиков не было ни танков, ни бронетранспортеров. Это результат разработанной отделом Вадима спецоперации, проведенной совместно со спецназом. Сам он об этом рассказывал так: «Все было очень просто – ночью поползли, сняли охрану, пошумели, уползли – танков больше нет». Насколько я понял, первый орден Мужества Вадим получил за это. Потом начались чеченские войны и соответственно розыск всех этих террористов и полевых командиров. Отдел разрабатывал операции, а исполнителями были группы специального назначения «Альфа» и «Вымпел», входившие в Центр специального назначения (ЦСН) ФСБ России, причем Вадим выезжал на место и участвовал в этих операциях по розыску и ликвидации командиров бандформирований. Ведь нужно было убедиться, что ликвидирован именно тот, кого искали, – опознать, задокументировать. В сентябре 1999 года, в первый день второй чеченской войны, Вадим находился в Грозном. Боевики блокировали площадь, на которой расположены здания ФСБ и МВД Чеченской Республики, и готовились к штурму. Силами подразделений ВДВ и спецназа ФСБ, прорвавшихся через площадь, штурм был сорван, заблокированные сотрудники освобождены. Одной из боевых групп командовал капитан Раллев, лично вынесший с поля боя одного из своих раненых офицеров. 12 марта 2000 года сотрудниками ЦСН ФСБ России в ходе спецоперации ночью в туалете у любовницы был захвачен Радуев. Одновременно охотились за Хаттабом и Басаевым, стоящими во главе бандитов, вторгшихся в Дагестан.