Илья Ратьковский - Красный террор. Карающий меч революции

Отметим еще оно свидетельство с красной стороны о количестве погибших в городе рабочих — непосредственного начальника Муравьева В. А. Антонова-Овсеенко. Согласно ему, первоначально было расстреляно до 200 человек арсенальцев (после захвата «Арсенала») [167] Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. Т. 1. М., 1924. С. 149. . Несколько меньшие цифры дает другой участник событий: «Вышло же так, что группа рабочих, примерно в 150 человек, сложила оружие и их тут же, в «Арсенале», расстреляли жандармы Петлюры (гайдамаки «куреня смерти», взявшие «Арсенал») [168] Мищенко С. Январское восстание в Киеве // Летопись революции. Харьков. 1924. № 3 (8). С. 37. . Позднее были произведены еще расстрелы, и Антонов-Овсеенко дал следующие общие цифры: «В одном «Арсенале» петлюровцами расстреляно до 300 человек, а всего перебито свыше 1500 человек» [169] Антонов-Овсеенко В. А. Записки о Гражданской войне. Т. 1. М., 1924. С. 152. . «На Софиевской площади часть рабочих была отрезана отрядом Петлюры, вышедшим им в тыл, от здания Городской Думы по Михайловской улице. Почти все они, в количестве около 100–150 человек, были захвачены и расстреляны» [170] Там же. С. 38. . Позднее, согласно этому же автору, будет расстреляно еще 500 человек [171] Там же. С. 39. .

Характерно, что Антонов-Овсеенко разделяет две цифры — расстрелянных и погибших в боях (последних, естественно, больше). Возможно, объединение этих цифр и стало основой для цифры в 1800 человек. В любом случае жертвами именно расстрелов стали в эти дни не менее 300 человек, а скорее 500–700. Интересно в этом отношении упомянутое выше воспоминание одного из участников «похода на Киев» питерского рабочего Чеснокова: «Здесь были устроены похороны всех жертв, которых было до 600 в саду у сахарозаводчика Терещенко. Когда мы стояли у Дарницы, то приезжал Муравьев, который выпустил такое возвание, что тем больше крови, тем больше побед» [172] ЦГА ИПД СПБ. Ф. Р.-4000. Оп. 6. Д. 91. Л. 28. .

Указанный выше масшаб антирабочих репрессий вызвал ответную реакцию Муравьева, в результате которой было расстреляно также многие сотни людей.

Следует отместить, что М. А. Муравьев также использовал расстрел как метод наказания и в борьбе с грабежами в армии. В конце января 1918 г. на румынском фронте по его приказу расстреляно за грабежи 30 анархистов из 150 членов анархистского отряда, входившего в его части [173] Известия ВЦИК. 1918. 26 марта. .

Такие факты, выявленные в ходе следствия над Муравьевым, были осуждены целым рядом свидетелей. Ф. Э. Дзержинский на следствии утверждал: «… худший враг наш не мог бы нам столько вреда принести, сколько он принес своими кошмарными расправами, расстрелами, самодурством, предоставлением солдатам права грабежа городов и сел. Все это он проделывал от имени советской власти, восстанавливая против нас население…» [174] Обожда В. А. Указ. соч. С. 108. . Несмотря на многочисленные свидетельства, следственная комиссия не подтвердила предъявленное обвинение, и 9 июня 1918 г. дело было прекращено за отсутствием состава преступления.

Так же закончился суд над П. Е. Дыбенко, которого в том числе, помимо самостоятельного оставления фронта, обвиняли в самочинных расстрелах под Нарвой, правда, в гораздо меньших масштабах [175] Известия ВЦИК. 1918. 3 мая. . Оба закончившихся процесса выявили изменение оценок в подходе к вопросу о применении смертной казни прошедшее за тир месяца. То, что ранее в январе-феврале 1918 г. представлялось преступным нарушением распоряжений советской власти, в апреле этого же года казалось лишь служебным упущением и злоупотреблением.

Было несколько причин подобной эволюции взглядов.

Требование ужесточения диктатуры пролетариата, возобновления института смертной казни уже со стороны большинства партии усилилось в связи с массовым ростом преступности и самосудов зимой 1918 г.

Следует отметить, что если количество погромов и в целом преступлений в первый месяц нового года по сравнению с декабрем 1917 г. сократилось, что свидетельствовало об упрочении позиций советской власти. Однако количество самосудов в городе наоборот возросло. Они приобретали все более бытовой, аполитичный характер. Отчасти это было связано с общими показателями преступности в городе. В одном только Петрограде по данным М. Лациса насчитывалось до 40 тысяч уголовных элементов, а в Одессе и Москве до 30 тысяч «бандитского элемента» [176] Лацис М. Я. Указ. соч. С. 69. . Грабежи, убийства стали обыденным явлением столицы. За неделю в городе фиксировалось до 40 случаев убийств. Данные «Журналов происшествий по Петрограду» были переполнены сообщениями о различной тяжести преступлениях. Так за одни только сутки, с 10 на 11 января 1918 г., в городе были зарегистрированы 8 крупных краж (более 300 руб.), 32 мелкие кражи на сумму менее 300 руб., 6 разгромленных магазинов и 1 общественное здание, 2 менее значительных грабежа, обнаружено 5 трупов: всего 93 происшествия [177] ЦГА СПб. Ф. 1000. Оп. 2. Д. 149. Л. 2–5 (об). . Средние же показатели колебались около цифры в 60 зафиксированных происшествий по городу за сутки.

В советских газетах приводилась порою иная статистика. В частности «Известия ВЦИК» писали, что в декабре 1917 г. по городу было зафиксировано 1368 правонарушений (около 45-ти в сутки), а в январе 1918 г. уже только 699 [178] Известия ВЦИК. 1918. 15 марта. . Однако подобные публикуемые данные, на наш взгляд, являлись попыткой продемонстрировать успехи советской власти в борьбе с одной из наиболее значимой на тот момент проблемой, а не следованием реальной статистике.

Авторитет властных структур, призванных бороться с бандитизмом, был крайне низок. Характерен пример, приведенный в центральном органе левых эсеров «Знамя труда». «Сегодня к дому булочника Николаева, на 1 Мещанской улице, подъехал грузовик, в котором было около 25 вооруженных человек. В это время мимо дома проходил отряд милиционеров. Неизвестные предъявили последним ордер на обыск квартиры Николаева и потребовали сопровождать их. Милиционеры согласились. Но едва все они только вошли в квартиру, бандиты скомандовали «руки вверх» и открыли огонь. В результате было убито девять милиционеров и четыре члена семьи Николаева. Убийцы успели скрыться» [179] Знамя труда. 1918. 26 февраля. .

В Петрограде и Москве зимой 1917–1918 г. в массовом порядке, по образному выражению В. Б. Лопухина, «раздевали и убивали» [180] Цит. по: Мусаев В. И. Преступность в Петрограде в 1917–1921 гг. и борьба с нею. — СПб., 2001. С. 73. . Об этом же писал в своих «Несвоевременных мыслях» Максим Горький (сам ставший в этот период жертвой преступников). Никто не был гарантирован от разгула преступников. В любой момент, в любом месте, любой человек мог стать их жертвой. Нападению подвергались даже представители высших руководящих органов советского государства. Так в начале 1918 г. года были остановлены и обезоружены возвращавшиеся на автомобиле с заседания в Смольном «нарком по морским делам Раскольников, помощник по внутренним делам Петровский и тов. Лацис» [181] Там же. . О похожем случае с известным петроградским большевиком М. С. Урицким рассказал в своих воспоминаниях Р. Г. Брюс Локкарт: «Однажды вечером Урицкий, впоследствии глава Петербургской ЧК, возвращался из Смольного в центр города. Бандиты стащили его с саней, раздели и предоставили ему продолжать путь в таком виде. Ему повезло: он остался в живых» [182] Локкарт Р. Г. Брюс. История изнутри. Мемуары британского агента. Пер. с англ. М., 1991. С. 222. . Последний случай зафиксировал в своих воспоминаниях и В. Д. Бонч-Бруевич. Имея более достоверную информацию об этом событии, прошедшем в день открытия Учредительного собрания, он ее описал очень подробно и точно.