Клод Каэн - Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Несмотря на то что его значимость уменьшилась, Сивас продолжал играть большую роль, чему, вероятно, был обязан хорошей организации торговли, созданной ранее, а также тому, что он по-прежнему находился на перекрестке путей купцов (значительную их часть составляли генуэзцы), которые, вместо того чтобы ехать в Тебриз, привычно направлялись через Самсун, Ватизу (Патцу) или Синоп в крымскую Каффу или ехали из Тебриза в Константинополь. Сохранилось письмо Джелал ад-Дина, адресованное купцу Шихаб ад-Дину, который ехал в Сивас. Более того, по счастливой случайности до нас дошли документы, составленные генуэзским нотариусом, который привез их в Сивас, где они были переданы в funduq его мусульманских коллег (некоего Камаль ад-Дина в 1280 году и еще одного в 1274 году, имя которого невозможно разобрать в латинской транскрипции), прежде чем следом за купцами попали в места других остановок (Ватизу, Эрзинджан, потом в Крым и оттуда в Тебриз). Это все. Но в 1300 году Генуя даже направила в Сивас постоянного представителя, и само его присутствие там является очевидным доказательством продолжавшихся посещений этого города генуэзцами. Пеголотти также сообщает, что на каждой остановке вдоль этого пути ему встречались агенты полиции ильханов. Они отвечали за безопасность на дороге, и им нужно было платить пошлину. С другой стороны, известен случай в 1276 году – в то самое время, когда происходили серьезные волнения, – когда «галера из Сиваса», иными словами, купцы, плывшие в Сивас, были ограблены морскими пиратами. Возможно, хотя и не обязательно, в отместку за действия подобного рода франки в 1298 году напали на Синоп. Рассказывается и о другом случае, когда караван купцов-франков был ограблен поблизости от Амасьи, а это значит между Сивасом и Синопом или Самсуном. В течение XIV века более мелкие враждебные действия несколько раз имели место в Синопе. Однако в целом в отношении генуэзцев – а это была практически единственная нация, которую они затрагивали, – эти эпизоды оставались достаточно редким исключением, и они продолжали вести торговлю через Малую Азию на всем протяжении существования государства ильханов. Отмечены также отдельные случаи, когда на их кораблях плавали купцы, являвшиеся «подданными ильханов», однако их имена указывают, что это были люди разных национальностей и вероисповеданий. В 1271 году некоторые из тех, кто понес убытки, когда их корабль подвергся нападению итальянцев, получили компенсацию. Одна из историй рассказывает, что Джелал ад-Дин Руми вел переговоры с купцом, который был среди этих «западных франков». Другая повествует о мусульманине, который отправился из Антальи в Египет и был захвачен франками.

Как помнит читатель, караван-сараи, или «ханы», были построены еще до 1243 года, но за время монгольского правления добавилось много новых. Этот факт свидетельствует о живости торговли и значении, которое придавали ей сельджукские и монгольские власти и некоторые значимые личности (например, Каратай). Однако иногда в смутные времена некоторые из этих «ханов» служили укреплениями для мятежников и бандитов. В любом случае представляется интересным изучение распределения этих «ханов» в рассматриваемый период с учетом того, насколько возможно с помощью надписей установить точную дату их строительства. Даже непосредственно после 1243 года, когда его эффект еще не чувствовался полностью, на юго-западе Анатолии было достроено или возведено заново несколько караван-сараев. В то же время Каратай построил новый караван-сарай на территории хорошо известного вакуфного комплекса, частично сохранившегося до наших дней, который стал завершающим звеном в целой цепочке караван-сараев, расположенных вдоль дороги из Коньи или Сирии в Кайсери и Сивас. Немного позже, очевидно стараниями перване Муин ад-Дина, дороги между Сивасом, Токатом и Черным морем обезопасили путем строительства других вакуфных комплексов, и одновременно с этим Фахр ад-Дин Али продолжал стимулировать купцов из Западной Анатолии и Денизли. Помимо «ханов» существовали еще рибаты – укрепленные посты монастырей. Большое внимание уделялось содержанию дорог и мостов, например мосту монгольского представителя Чупана (Чобана) на дороге из Эрзурума в Токат. Каждое место стоянки на важных путях охранялось отрядом полиции под командованием ( kutwal ), которому купцы платили сбор за свою защиту. Как уже было сказано, именно монгольская власть ввела тамгу ( tamgha ) – своего рода пошлину, взимавшуюся в Иране, аналогов которой у Сельджукидов не было.

Сомнительно, чтобы генуэзцам или каким-нибудь другим купцам удалось установить прямые связи с туркменскими княжествами на западе или на юге (на самом деле Афлаки приводит один случай, когда какой-то мусульманский купец был ограблен Мухаммед-беком аль-Удж), хотя связи между Кипром и Антальей или Аланьей не могли быть прерваны полностью. Однако когда эти княжества окончательно оформились, купцы появились и там, и теперь их правители, вероятно, благожелательно смотрели на их появление. Речь не шла о крупномасштабной торговле, а скорее о морской торговле между регионами, которую все больше и больше прибирали к рукам итальянцы, или о приобретении товаров, производившихся в определенном регионе, например квасцов из Кютахьи, которые теперь шли в основном через Эфес (Альтолуого). Пеголотти счел Альтолуого, с одной стороны, и Анталью и Аланью – с другой достойными того, чтобы включить их в свой трактат, из которого мы узнаем, что немного раньше Барди из Флоренции, прибывший с кораблями из Пизы, получил в Анталье существенное снижение таможенных пошлин, что поставило их практически в равные условия с киприотами. В Анталье также часто бывали купцы из Прованса. Возможно даже, что приплывавшие в эти порты генуэзцы могли путешествовать по внутренней части страны, поскольку один из них, Доменико Дориа, после того как попал в руки египтян, передал аль-Умари интереснейшие сведения (относящиеся примерно к 1330 году), касающиеся западной и центральной частей Малой Азии и нескольких расположенных там княжеств. Более того, различные сделки, заключенные в Малой Азии, показывают, до какой степени в эту страну проник флорентийский флорин в противовес тому, что должно было произойти в империи ильханов, падение которой повлекло за собой крах итальянской торговли в Иране. Более скромная по своим масштабам торговля с эмиратами по большей части продолжалась без перерыва до их завоевания Османами.

После вхождения Малой Азии в империю ильханов чеканка монет у сельджуков через какое-то время была приведена в соответствие с монгольской. Денежная система Хулагуидов в своей основе имела серебряные динары, однако шкала их стоимости отличалась от классической мусульманской системы и систем соседних государств. В «Руме» чеканка монет, организованная Сельджукидами, поначалу сохранялась, по крайней мере в основном. Но согласно Рашид ад-Дину – чье утверждение лишь отчасти подтверждается нумизматическими коллекциями – наблюдалось резкое снижение процентного содержания серебра (эта же тенденция была обнаружена и в государстве мамлюков). Такой же беспорядок существовал и при ильханах, и отчасти это было следствием более общих факторов, чем их собственная политика.