Амеде Ашар - Сборник Граф Монтестрюк + Приключенческие романы. Компиляция. Книги 1-5

— Говорите, ваша светлость. Если я мог вас оскорбить, то заслуживаю тысячи смертей! — вскричал он.

— Я не хочу вашей смерти, — возразила она с улыбкой, которая совершенно ослепила Поля, — к тому же вы виновны не одни…

— Кто же еще? — вскричал Поль, которому участие третьего лица было не слишком приятно.

— Мсье Шавайе также оскорбил меня…Вы оба уверяете меня в своей преданности, и с каким жаром! Я имею некоторое право числить вас в числе моих друзей. Я храню эту мысль в глубине сердца, а вы оба не только не чистосердечны со мной, но ещё и не имеете ко мне доверия.

Все это было сказано очень быстро. Поль дал бы все на свете, чтобы понять, к чему все эти речи.

Он не смел отвечать, страшась, чтобы имя Сидализы не пробудило его вдруг от возвышенных мечтаний.

— Вы молчите, — заметила герцогиня, — ну ясно, что вы можете ответить? Надо было, чтобы вмешался случай…Тогда мсье Шавайе все-таки решился и доверился мне наполовину.

Поль вздохнул свободнее. Дело было в Экторе, а не в нем.

— Теперь, когда я почти все знаю, — продолжала герцогиня, глядя Фуркево прямо в глаза, — почему вы мне не сказали, что Шавайе был влюблен?

— Это не моя тайна, — отмахнулся Поль.

Легкая дрожь пробежала по розовому личику принцессы.

— Любовь — такое ужасное преступление, — заметила она, — чтобы её никому нельзя доверить?

— Вот мое оправдание, — ответил Поль, указывая принцессе на её отражение в бассейне фонтана. — Возле вас нельзя думать о других.

— Это эгоизм, — возразила она, — вы знали огорчение и беспокойство мсье де Шавайе и не сказали мне о них. Он мне признался, наконец, в том…Бедный маркиз! Такая романтическая привязанность. Его возлюбленная не при дворе и не может там быть, когда он сам может только изредка отлучиться из Версаля и Марли…Какое ужасное мучение. И почему я не знала о нем раньше? Неужели вы так мало цените мою дружбу, что даже не подумали ею воспользоваться — ни он, ни вы?

Эти два слова в конце фразы в устах герцогини приобрели удивительное значение. Ни он, ни вы! Это заключало в себе тысячу прелестных признаний, одетых в самые прозрачные покровы.

Будь Поль в саду с герцогиней наедине, он бросился бы к её ногам, чтобы покрыть поцелуями подол её платья.

— К тому же, — торопливо продолжала она, будто желая скрыть свое смущение, — не внучка ли я короля, не принцесса ли королевской крови, и не могу ли я обязать чем-нибудь тех, кого хочу? Но нет! Любят, страдают и молчат. Только случай открыл мне однажды то, что уже давно могла я ожидать при той преданности и чистосердечии, что у всех на устах. Но в действительности их нет.

Поль смотрел на герцогиню Беррийскую, любовался ею, обожал и безмолвствовал. Она угадала свою победу и решила довести её до конца.

— Ну, — сказала она, меняя тон, — вы, стало быть, все ещё сердитесь на него за нанесенный ему удар шпагой?

— Я? — вскричал Поль, как человек, пробужденный спросонок.

— А о ком, вы думаете, я говорю? Деритесь сколько вам угодно. Я даже не буду слишком громко бранить вас за причину, вложившую вам шпагу в руки. Но при случае не забывайте связывавшей вас с ним дружбы.

— И по-прежнему нас связывающей, — возразил дворянин.

— Приятно слышать от вас подобные слова; но берегитесь, мне потребуется доказательство.

— Какое?

— Мсье Шавайе признался мне, но не так, как я бы того хотела. Расскажите мне в точности, как обстоит дело, и, может быть, он не станет раскаиваться, что выбрал меня в поверенные.

— Эта роль вам совсем не подходит, ваша светлость. Но вы пробуждаете во мне решимость рассказать вам все.

— Говорите откровенно, я этого желаю.

Поль был побежден. Он принял слова принцессы с совершенной верой в их истину и не усомнился ни на минуту в её чистосердечии. Ее улыбка была так кротка, взгляд так ясен! Могла ли ложь сочетаться с этой юностью и красотой? Он должен был говорить, и он говорил.

Но его нескромность не открыла герцогине все то, что она желала знать. Полагая, что ей многое известно, Поль не переставал говорить о неизвестной в третьем лице. Герцогиня, боясь пробудить его подозрения слишком точными вопросами, не смела их задать, но дала себе слово открыть остальное с помощью узнанного. План её опирался на слова Поля, что возлюбленная Эктора жила в охотничьем павильоне мадам д'Аржансон.

На другой день после этого разговора герцогиня Беррийская отправилась с небольшой свитой в лес. Вскоре она остановилась у ворот павильона, окна которого выходили на юг.

Было жарко, и она желала отдохнуть.

Навстречу выбежала молодая женщина. То была Кристина.

Герцогиня Беррийская никогда её не видела, но узнала с первого взгляда. Она с любопытством посмотрела на незнакомку и нашла её прекрасной. Конечно, это было большое несчастье для Кристины.

— Что вам угодно, ваша светлость? — спросила Кристина с врожденной приветливостью.

— Я заблудилась, — отвечала герцогиня, — и ищу место, где можно отдохнуть.

— Входите к нам, сударыня. Дом и все, что в нем находится, в вашем распоряжении.

Кристина усадила герцогиню в зеленой беседке, куда благодаря её заботам были поданы фрукты, варенья и прохладительные напитки.

— И вы не боитесь оставаться в этом уединении? — спросила принцесса.

— Чего же мне опасаться? Женщина и старик никому не могут внушить ненависти.

— А, вы здесь не одна?

— Со мной отец.

Когда разговор завязался, герцогиня Беррийская как бы случайно назвала имя Шавайе.

Кристина вздрогнула.

— Вы знаете маркиза Шавайе? — с живостью спросила она.

— Мне кажется, вы также с ним знакомы? — возразила герцогиня.

— Да, давно.

— Значит больше, чем я.

— Вы встречаете его при дворе?

— В Версале, Марли, Пале-Рояле, словом, везде, но при дворе можно встречаться и не встречаться. Видят друг друга, раскланиваются иногда, и все тут. Однако мсье Шавайе в числе моих друзей.

— Значит между нами возникла связь.

— Мне кажется, связь перевешивает больше в вашу сторону, чем в мою.

— Мы с отцом видимся с мсье Шавайе ежедневно, когда он находится вне двора по какому-то делу, как теперь.

— А, ежедневно,.. — сухо протянула герцогиня.

— Он наш лучший старый друг. Что стало бы с нами в этом уединении, если бы он не радовал нас своим присутствием? Отец привык видеть в нем сына…

— А вы?

— Я его невеста, — простодушно ответила Кристина.

— Давно?

— С тех пор, как себя помню.

Герцогиня вздрогнула: стало быть, Эктор её обманывал. Любовь, которую он будто бы питал к ней, была лишь шутка! Все демоны ревности вселились в её сердце, где зародилась ненависть. Она взглянула на Кристину, глаза которой сияли от удовольствия.

— И он вас любит? — спросила герцогиня.