Фредерик Марриет - Браконьер. Приключение собаки

Ехали безостановочно до вечера и прибыли на какую-то почтовую станцию, где сделали остановку. Мэк-Шэн и Джо, с помощью Дмитрия, смастерили ужин из взятой с собой провизии. О’Донагю и его жена расположились на ночь в возке, а Мэк-Шэн и прочая свита в станционной комнате на полу, подостлавши немного соломы.

Утром Мэк-Шэн объявил, что клопов и блох было больше, чем нужно, но что он, тем не менее, недурно выспался на зло им. На дворе шел густой снег, но путники не посмотрели на это и сейчас же выехали в большой сосновый лес. На следующей станции предполагали опять ночлег.

— Вот здесь очень удобно устраивать засады, — сказал Мэк-Шэн, — если в этом лесу водятся разбойники. А это еще что за созданья бегают между деревьями, словно хотят с нами перегоняться? Дмитрий, это что?

Курьер поглядел на то, что ему показывал Мэк-Шэн, и тихо шепнул что-то ямщику, который вдруг погнал лошадей.

— Это волки, — ответил он на вопрос майора, доставая свои пистолеты и заряжая их.

— Волки! — сказал Мэк-Шэн. — И, надо полагать, голодные. У нас, пожалуй, будет маленькое сраженьице. Джо, посмотри-ка, что Дмитрий делает. Надобно и нам сделать то же самое.

Джо и Мэк-Шэн приготовили свои ружья и зарядили их.

— Хорошо, что из окон возка не видно, что делается сзади, а то миледи могла бы испугаться, — заметил Джо. Благодаря быстроте, с которой ямщик погнал лошадей, возок значительно опередил волков, но они все-таки продолжали бежать за ним.

— Ай, дьяволы! — сказал майор. — Их тут — раз, два, три… семь штук. Как бы еще больше не собралось! Тебе приходилось когда-нибудь раньше охотиться на волков, Джо?

— Я не назову этой охотой на волков, — возразил Джо, — скорее же волки на нас охотятся.

— Все равно, мой маленький браконьер, как ни поверни — это охота, кто бы за кем не гнался.

Курьер перелез с козел на верхнее сиденье к Мэк-Шэну и Джо чтобы хорошенько осмотреться, и объявил, что обстановка ему совсем не нравится. Волки бывают зимой, в дурную погоду, особенно свирепы, а теперь как раз и снег и вьюга, и метель. К тому же теперь уже смеркается, а до станции еще далеко.

— Из наших лошадей, — прибавил он, — три очень хороши, а четвертая, говорит ящик, не надежна, пожалуй не выдержит, и кроме того, пуглива. Вот у вас тут есть пустая бутылка, г. майор. Бросьте ее на дорогу сзади возка. Это остановит волков на некоторое время.

— Пустая бутылка остановит волков? Это любопытно. Они разве пьяницы? — удивился Мэк-Шэн.

Тем не менее он выбросил бутылку.

Курьер сказал правду. Увидав на дороге незнакомый посторонний предмет, подозрительные звери остановились, боясь ловушки, и осторожно окружили бутылку всей стаей. Возок продолжал мчаться, и через несколько минут волков стало не видно.

— И пустая бутылка на что-нибудь пригодилась! — заметил Мэк-Шэн. — Это меня радует.

— Однако, сэр, они возвращаются, — сказал Джо. Они, по-видимому, удостоверились, что в бутылке ничего нет.

Курьер опять влез на верхнее сиденье и спросил Джо:

— Помнится, я видел у тебя целый пук веревок, когда ты обвязывал корзины и коробки. Где они?

— Они у меня где-то здесь, под сиденьем, — отвечал курьер. — Только не очень тяжелое: бутылка, например, не годилась бы.

— Для чего это вам? — спросил майор.

— Для приманки.

— Для приманки? Тогда не привязать ли селедку?

— Просто тряпку какую-нибудь, лучше бы красную.

— Красной не найдется, — сказал Джо, — а вот черный чехол от ружья. Не годится ли?

— Пожалуй, годится, — сказал курьер. — Волки подумают, что это ловушка, и будут бояться.

Курьер крепко привязал к веревке тряпку и спустил вниз. Волки, бежавшие за возком почти вплотную, опять отступили на несколько шагов, боясь незнакомого предмета, но все-таки продолжали бежать за экипажем издали.

— До станции будет еще часа полтора езды, — сказал курьер. — Я боюсь. Меня смущает — выдержат ли лошади? А стая вся тут, она не отвязалась от нас, только держится немного подальше.

— Сколько всех волков в этой стае, как вы думаете? — спросил майор.

— От двухсот до трехсот штук, я полагаю, — отвечал Дмитрий.

— Ах, черт возьми! Я предпочел бы сидеть в эту минуту у себя дома с мистрис Мэк-Шэн.

Прошло еще полчаса. Лошади заметно ослабевали. Водки держались на почтительном расстоянии, благодаря тащившейся по снегу за экипажем черной тряпке, которая их смущала.

— Что это? Они опять остановились, не бегут ли за нами? — сказал Мэк-Шэн.

— Веревка оборвалась, и они остановились над тряпкой, разглядывают ее, — объяснил Джо.

Дмитрий сказал что-то ямщику, который привстал на козлах и еще бешенее погнал лошадей. Три из них были еще довольно крепки, но четвертая вымоталась почти совершенно и прибавить бега уже не могла.

— Теперь надобно стрелять, г. майор, — сказал Дмитрий, — иначе они выпустят лошадям кишки.

Мэк-Шэн и Джо схватили свои ружья. Передний волк бежал совсем близко около экипажа. Джо выстрелил первый и свалил одного волка. Мэк-Шэн промахнулся, и волк, в которого он стрелял, бросился было на крайнюю лошадь, но пистолет Дмитрия уложил зверя на месте.

Услыхав выстрелы, О’Донагю опустил окно возка и с удивлением спросил, что это значит. Мэк-Шэн ответил, что кругом показались и бродят волки, и что не мешает их попугать. Стая, напуганная выстрелами, постояла несколько времени на месте, но потом опять припустилась за экипажем, держась, однако, теперь уже на совсем почтительном расстоянии.

— Еще полчасика — и мы приедем на станцию, — объявил Дмитрий.

Но четвертая лошадь окончательно выбилась из сил и не могла больше идти даже шагом, мешая только другим. Возок остановился. Приходилось оставить ее на жертву волков. Курьер соскочил и обрезал постромки, после чего возок опять помчался уже только на трех лошадях.

На покинутую лошадь набросилась вся голодная стая и в один миг растерзала ее. Вскоре почти все волки уже опять бежали за возком и на этот раз с особенным остервенением. Лошади устали, они бегут все тише и тише… Волки близко, совсем уже близко. Майор стреляет, Джо стреляет, волки теряют товарищей, но не отстают.

Но вот и станция. Звери чуют жилье и останавливаются… Преследование прекратилось.

О’Донагю почти внес на руках свою, до полусмерти напуганную, жену в станционный домик, и как только ее посадили на стул, она сейчас же лишилась чувств.

Остальная часть путешествия совершилась уже без всяких приключений. Путешественники переехали через границу и очутились в пределах Польши. Они проехали прямо к родному дяде мистрис О’Донагю, который отнесся к ее браку очень благосклонно уже за одно то, что она избавилась таким образом от грозившего ей брака с кем-нибудь из русских, а князя Чарторинского, как заядлого поляка, всего коробило при одной мысли о подобной перспективе. Молодые люди решили остаться в Польше и дождаться из Петербурга уведомления о том, какой оборот простят и позволят О’Донагю поступить на русскую службу. Так и случилось. Вскоре же пришло известие, что их зовут в Петербург, и они стали собираться.