Фредерик Марриет - Браконьер. Приключение собаки

— Тысяча чертей! Что там стряслось? Глядя на тебя, можно подумать, что тебя обокрали, ограбили, чуть не убили!

— Убили! — прошептал Ванслиперкен. — Да, это было убийство!

— Что было? Убийство, сын мой? — переспросила старуха.

— Разве я сказал это слово, матушка?

— Да, Корнелиус Ванслиперкен, ты это сказал, хотя я никогда не поверю, чтобы такой трус, как ты, решился на такое дело!

— Но я же совершил его… только что совершил!

— Неужели это правда? — вскричала старуха, и потухшие глаза ее загорелись. — Ну, наконец-то ты что-то совершил, и я могу уважать тебя сколько-нибудь! Подойди ко мне, дитя мое, ободрись и расскажи все, как было. Разумеется, поначалу, с первого раза оно как будто не совсем по себе, но это пустяки, а во второй раз уж как ни в чем не бывало. Что же, ты забрал много золота?

— Золота? Я ничего не приобрел этим, а даже потерял банку с черной краской! Но зато его больше нет на свете.

— Кого?

— Этого парня… Костлявого!

— Пши… — презрительно уронила старуха. — Но что же, и то не беда! Это из чувства мести, месть тоже отрадна, и все же это доброе начало! Я не буду называть тебя больше «трусом», как раньше!

— А теперь мне пора домой! — сказал Ванслиперкен.

— Иди, иди, дитя мое! Становится поздно! Поди и мечтай об удовлетворенной мести: я услаждалась этим многие годы и еще долго буду услаждать себя!

Ванслиперкен шел быстро, оглядываясь по сторонам, точно опасаясь быть узнанным, избегая всякого встречного человека, пока, наконец, не добрался до пристани; здесь ему пришлось нанять вольного перевозчика, так как он не приказал шлюпке выехать за ним. Старикашка перевозчик был словоохотлив.

— Экая холодная ночь, сэр!

— Да! — машинально ответил Ванслиперкен.

— И какой сильный прибой, да еще этот ветер вдобавок! Не позавидуешь тому, кто в такую погоду упадет за борт! Лучший пловец, и тот переселится в вечность!

— Молчи, старик! — угрюмо остановил его Ванслиперкен.

— Надеюсь, я не обидел вас, г. лейтенант?! — оправдывался старик.

Но Ванслиперкен упорно молчал.

Вот и «Юнгфрау»! Отдав перевозчику установленную плату, Ванслиперкен поспешно вбежал на палубу и, не останавливаясь, прошел в свою каюту, потребовав на ходу, чтобы к нему прислали Костлявого принести свету, затем стал ожидать впотьмах, когда ему доложат, что Костлявого нигде нельзя найти.

В ожидании огня Ванслиперкен перечислял в своем уме те неудачи, что постигли его в последнее время. Недоразумение со вдовой Вандерслуш, утрата капрала ван-Спиттера, упущенные пять тысяч фунтов благодаря его собаке. При воспоминании о всем этом сердце его так озлобилось, что он даже радовался смерти бедного Костлявого. Но вот вдали показался маленький огонек. Сейчас ему доложат, что Костлявый исчез, — и вдруг, — о, ужас! — в дверях каюты появилась тощая фигура, и при свете огня Ванслиперкен узнал в ней мертвенно-бледное лицо Костлявого.

Ванслиперкен взглянул на него обезумевшими, выпученными глазами; нет, он не ошибался, это утопленный им Костлявый; нервы его не выдержали, — и он упал без чувств.

— Аа, на этот раз я тебе отплатил! — прошептал, склонясь над ним, Костлявый.

Если бы у Ванслиперкена хватило тогда мужества взглянуть за корму, он увидел бы, что Костлявый уцепился за якорную цепь и повис на ней. Взбираясь по канату, чтобы выйти на палубу, Костлявый заметил блеснувшее у него над головой лезвие ножа и сразу сообразил, что лейтенант покушается на его жизнь, а потому, поравнявшись с якорной цепью, уцепился за нее и повис на ней. В первый момент он хотел было звать на помощь, но затем раздумал: услыхав, что Ванслиперкен приказал готовить себе шлюпку, он решил выждать еще немного, чтобы лейтенант подумал, что он утонул. Так оно и вышло. Когда шлюпка скрылась из виду, Костлявый стал громко звать к себе на помощь и был услышан несколькими матросами, которые поспешили вытащить его наверх. Сначала он не мог отвечать им на расспросы, пока не переоделся с головы до ног и не согрелся, а затем с большой осторожностью созвал Шорта, Кобля и Джемми Декса на совет и рассказал им подробно о всем случившемся. После долгого обсуждения было решено, что Костлявый явится к лейтенанту как ни в чем не бывало, а что дальше надо будет придумать, — будет уже видно смотря по обстоятельствам.

Убедившись, что его господин лишился чувств, Костлявый тотчас же отправился донести об этом Дику Шорту, который вместе с Коблем спустился в каюту.

— Это — совесть! — сказал Шорт.

— Да, нечистая совесть! — прибавил Кобль. — Что нам следует делать, Шорт?

— Ничего! — отвечал тот.

— И я того же мнения! Пусть он оправится, если ему охота, или пусть поколеет, кому до этого дело?

— Никому! — решил Шорт.

— Как видно, он не на шутку струсил, если уж оставил свой шкаф открытым, — заметил Костлявый, — дай-ка я хоть раз погляжу, что в нем есть!

Прежде всего ему попался на глаза кувшин с настойкой; он достал его и понюхал.

Снарлейиоу, усмотрев в этом превышение власти, с рычанием выполз из-под стола и собирался схватить за ноги виновника, но Шорт угостил его таким пинком в бок, что собака отлетела прямо под ноги Кобля, который также наградил ее по заслугам, — и бедняга с воем вылетела из каюты.

Убедившись обонянием, что запах недурен, Костлявый решил испробовать содержимое кувшина и на осязание и потому осторожно попробовал его губами, а когда на такого рода пробу оно оказалось удовлетворительным, он решил испробовать и на вкус, недолго думая, налил рюмочку драгоценной настойки и передал ее Коблю.

— Мы выпьем за его выздоровление! — сказал старик, опрокидывая в рот рюмку.

— Да! — согласился Шорт, выждав, когда Костлявый снова наполнил рюмку и вручил ему.

— Пью, чтобы не было счастья ни ему, ни его псу! — сказал Костлявый, проглатывая свою рюмку и снова наполняя ее.

— Чтобы ему переродиться! — сказал Кобль, осушая вторую рюмку.

— Да! — подтвердил Шорт, когда до него дошла очередь.

— Чтобы ему прокляту быть, ему и его собаке на все времена! — возгласил Костлявый, выпивая вторую порцию.

— Кто здесь? — спросил в это время слабым голосом Ванслиперкен, приходя в себя.

— Костлявый, ваша милость, да ваши помощники, которые пришли помочь вам, сэр! — ответил Костлявый, ставя кувшин с настойкой на место.

— Костлявый?! — повторил Ванслиперкен, еще не вполне придя в себя. — Костлявый утонул… и вся банка с черной краской вместе с ним!

— Совесть! — сказал Шорт.

— Охотничий нож! — добавил Кобль.

— Охотничий нож! — повторил Ванслиперкен, приподнявшись. — Я никогда не говорил об охотничьем ноже! Кого это я вижу! Шорт, Кобль, помогите мне подняться! Я очень неудачно упал. Где Костлявый? Разве он жив?