Георгий Любарский - Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Такое положение связано с общей концепцией права собственности, свойственной Средним векам. Законодательное право было слабо развито в связи с упадком письменной культуры. Господствовало обычное право - право обычая. Человек жил по обычаям своей местности и своего народа. В Италии XII в. тяжущиеся могли выбирать подходящий им правовой кодекс, и даже менять его по ходу дела в зависимости от того, насколько выгодными для них были статьи данного кодекса. Повинности образовывались из обычаев. В начале IX в. монахи Сен-Дени подарили королю двести мюи вина - и с тех пор от них стали требовать этого в качестве ежегодного взноса. Раз оказанная услуга стала рассматриваться в качестве правовой нормы. Развитие обычного права привело к узаконению насилия: в Каталонии при вступлении в пользование землей указывалось, что земля уступается со всеми правами, которыми пользовался ее владелец “безвозмездно или насильно”. Документы феодальной эпохи редко говорят о собственнос ти, там чаще встречается понятие “сейзины” - владения, узаконенного временем. Тем самым около рубежа Нового времени произошла смена представления о собственности. Мы живем в мире, где собственность регулируется законодательно, писаным правом, контрактами и судебными решениями, вне зависимости от того, кто ею в данный момент распоряжается. В Средние века люди жили в ситуации, когда кто чем на данный момент владеет, тот и имеет это “в собственности”. Проще говоря, доверенность на вождение автомобиля в Средние века давать бы не стали: достаточно было бы полгода поездить на этой машине, чтобы приобрести на нее права.

Развитие собственности в современном понимании шло параллельно развитию законодательства, прежде всего государственного, параллельно развитию писаного права, также прежде всего государственного, параллельно развитию правового мышления. Помимо того, оно развивалось в связи с развитием личного самосознания; для того, чтобы сказать “моё!”, человек должен до какой-то степени осознать, какому “я” это “моё” принадлежит. В Средние века развитие самого человека было еще не таково, чтобы сказать “моё!” в том же смысле, в каком это выражение употребляет современный человек. Современный человек подразумевает, что категория “моё” непротиворечива и исключительна, то есть нет других субъектов права, способных с той же или даже большей обоснованностью заявить права собственности на данный предмет. Эти свойства собственности - непротиворечивость (в идеале) и исключительность - берутся из представления о целостности и единственности человеческой личности. Поскольку “Я” едино и неделимо, то и “мое” будет обладать теми же чертами. Но “Я” в Средние века выглядело иначе, потому и собственность тогда представала совсем иной, чем в более позднее время. “Действительно, почти над всеми землями и над многими людьми тяготело в то время множество всевозможных прав, различных по своей природе, но считавшихся каждое в своей области равно достойным уважения. Ни одно из этих прав не характеризовалось той строгой исключительностью, какая характерна для собственности римского типа. Держатель, который - обычно из поколения в поколение - пашет и снимает урожай; его прямой сеньор, которому он платит ренту и который в определенных случаях мог отобрать участок; сеньор его сеньора - и так далее, во всю длину феодальной лестницы, находилось множество людей, каждый из которых мог с равным основанием заявить: “Моё поле!”…” (Блок, 1986: 177). Кроме феодальной иерархии, на землю имела права сельская община (после снятия урожая), семья держателя, в некоторых случаях - соседи, а также члены семей вышестоящих сеньоров. Отсутствие развитого права собственности, и тем более развитого права собственности на человека, отделяет общества Востока от западных обществ. Рабство, классическое крепостное право - это западные явления, та самая “плата за свободу”. На Западе выстраивалась длинная и сложная иерархия зависимости людей, на Востоке действовала в принципе одноэтажная иерархия: перед владыкой все были равны. Разумеется, это сильное огрубление реальной ситуации, но оно отражает те полюса, между которыми развивалось человечество.

Крепостное право в России

Во времена патриархального крепостного права в России мы также находим несколько категорий зависимых людей - смерды, холопы, закупы; холопы были полные (обельные) и неполные. Эти и многие другие сословия и сословные группы пришли из дофеодальных времен, их разнообразие как раз и отражает медленное сплетение крепостной зависимости из частных прав, традиций, обычаев и тягла, которое несла конкретная земля, доставшаяся землевладельцу. Права зависимых людей существенно различались, они имели разные шансы попасть в полную и наследственную зависимость от господина. Унаследованные от дофеодальных времен “свободные” общинники, входившие в крестьянский мир (вервь), также являлись с XIII-XIV в. крепостными, хотя положение их было легче, чем у холопов. Сходство с положением “крестьянского мира” в средневековой Германии полное, в обоих случаях мы имеем дело с патриархальным крепостным правом. Уже в XIV-XV вв. в России крестьяне (не холопы) делились на церковных, боярских и государевых, что имеет полную гомологию с принятым позднее ранжированием типов крепостной зависимости. Как и всегда при феодализме, зависимой от господина считалась при патриархальном крепостном праве в первую очередь земля, а уж потом - работник. Поэтому имела место передача земли с повинностью, различные формы договоров крестьян с землевладельцем. При наличии феодальной раздробленности и множества свободных земель крестьяне могли убегать от наиболее жестких форм зависимости. К XV-XVI веку такое бегство чрезвычайно усилилось: с поражением Орды для заселения открылась степь, и множество крестьян покинули свои земли (и своих господ), уходя на юг. Это также общее явление: крепостное право ослабло в Испании времен Реконкисты, поскольку появлялись свободные земли, куда крепостные могли бежать. Так же обстояли дела в Германии в эпоху “внутренней колонизации”. Наличие свободных земель, пригодных для обработки, подрывает крепостную зависимость, а отсутствие таких земель закрепляет работника на земле. Фактически патриархальное крепостное право в России начало разлагаться. В процессе миграций на свободную землю появились казаки и украинский этнос.

Возникновение этноса и государства из разбойничьих отрядов случалось неоднократно. Например, таким образом возникло в Аббасидском халифате IX в. государство восставших занджей (негров-рабов из Занзибара): крепости их находились на заросших тростником островах в болотах Нижнего Ирака. Из этих плавней они выходили грабить города и караваны, чеканили свою монету, провозгласили собственное государство, которое существовало несколько десятков лет и даже основали собственную секту в рамках ислама. Рассмотрение таких гомологичных примеров возникновения государства (казаки, рабы-занджи, исландцы и другие) позволяет лучше понять импульсы, действующие при становлении этноса и государства, поскольку такие явления не несут слишком большого груза традиций, затемняющего чистое действие этих импульсов. Каждый такой случай образования государства - независимо от причин, побудивших людей переселиться на еще не занятые земли (ведь исландцы ни из какого рабства не бежали) - является для наблюдателя ярким феноменом, демонстрирую щим импульсы государственности в чистоте и незамутненности грузом традиций.