Эрих Гессе - Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944

Характерные черты немецкой восточной политики проявились довольно скоро, а ее осуществление зачастую проводилось с основанным на осознании своего превосходства пренебрежением, к которому примешивались, возможно, кроющееся в подсознании чувство изначальной вины славян и никогда не исчезавшее недоверие к русскому народу. Поэтому спонтанные нападения на немецких солдат и воздействие продуманных Красной армией мероприятий способствовали обострению складывавшейся на оккупированных территориях ситуации. Во время отхода советских войск красноармейцы в различных населенных пунктах умышленно совершали зверские надругательства частично над мертвыми, а частично и над живыми немецкими солдатами. Делалось это не в последнюю очередь для того, чтобы изначально затруднить возникновение взаимопонимания между германским вермахтом и населением. Немудрено, что такие акции наряду с другими недружественными проявлениями со стороны местных жителей способствовали укреплению в немецких вооруженных силах расовой теории о «недочеловеках» в отношении русского населения.

Этому способствовали и издававшиеся немецкими военачальниками приказы, в которых излагались требования к своим солдатам их отношения к населению на оккупированных территориях. Так, в распоряжении Верховного командования вермахта «Об отношении к вражеским гражданским лицам и русским военнопленным» от 25 июля 1941 года (NOKW 182) и приказе № 2784/41 командования 17-й армии от 30 июля 1941 года (NOKW 1693) говорилось:

«…Русские испокон веков привыкли к жесткому и беспощадному принятию решительных мер по укреплению авторитета. Скорейшего достижения необходимого умиротворения страны можно достичь только при условии беспощадного пресечения любых угроз со стороны вражеского гражданского населения. Всякая терпимость и мягкость являются проявлением слабости…»

Цель такой жесткой установки ясна. Она исходит из обобщений и указывает на необходимость наведения страха как средства поддержания повиновения. При этом применение чувствительных мер устрашения практически не влекло за собой никакого наказания. В результате подобного освобождения солдат от персональной ответственности перед законом каждый житель оказывался беззащитным, что вскоре, несмотря на то что меры концентрации касались только еврейской части населения, привело к распространению всеобщего страха.

В таких условиях штабы оперативного руководства даже вынуждены были оправдывать в глазах немецких солдат мероприятия, вызывавшие у них отвращение. В частности, в приказе от 12 октября 1941 года № 2682/41 будущего командующего группой армий «Юг» фон Рейхенау [42] Фон Рейхенау Вальтер Карл Эрнст Август (1884–1942) – генерал-фельдмаршал с 1940 г. Стоял у истоков образования вермахта. Принимая участие в секретной программе возрождения немецкой армии, бывал в СССР. Ему принадлежит авторство текста присяги на верность Гитлеру. 10 октября 1941 г. издал печально известный приказ «О поведении войск в восточном пространстве», а в августе 1941 г. лично отдал приказ о расстреле большой группы еврейских детей в украинском городе Белая Церковь. Командующим группой армий «Юг» вместо фон Рундштедта назначен 1 декабря 1941 г. 14 января 1942 г. у Рейхенау произошло кровоизлияние в мозг после охоты под Полтавой при 40-градусном морозе, а 17 января он умер во время перелета на лечение. говорилось:

«Солдат в восточном пространстве является не только воином, сражающимся по правилам военного искусства, но и носителем беспощадной народной идеи, а также мстителем за все зверства, которые были учинены в отношении немецкого и родственных ему народов… Поэтому солдат должен с полным пониманием относиться к необходимости жесткого, но справедливого мщения еврейским недочеловекам. Это мщение имеет глубокий смысл и предназначено для ликвидации в зародыше мятежей в тылу вермахта, которые, как показывает опыт, организуют евреи…» (NOKW 309).

Остается только гадать, как далеко проникли в сознание воспитанных в духе безоговорочного повиновения приказам солдат эти утверждения, напоминавшие времена крестовых походов за веру. Сосредоточенные на ведении тяжелых боев, требовавших порой от них нечеловеческих усилий, или на мыслях о постоянной угрозе их тылам, они могли первоначально воспринимать такие организуемые командными инстанциями меры как проявление заботы об обеспечении их безопасности. Время, когда исполнение подобных требований армейских приказов стало вопросом совести каждого, настало гораздо позже.

Вполне понятно, что такие и им подобные приказы преследовали цель недопущения возникновения взаимопонимания между солдатами и русским народом. Вместе с тем другие приказы свидетельствуют о том, что немецкие солдаты продолжали проявлять доверчивость в отношении русского населения. Они говорят, что, несмотря ни на что, у них по-прежнему верх брали природные склонности к проявлению непредвзятости при встрече с русскими.

Так, в донесении командира 583-го тылового района за период с 1 апреля по 30 июня 1942 года за № 391, отраженном в журнале боевых действий, отмечено: «В типичном для немцев духе между войсками и местным населением установились такие отношения, которые никоим образом не соответствуют тем, какие должны быть в отношении жителей страны, с которой германская империя находится в состоянии войны» (NOKW 2119). О необходимости борьбы с проявлениями свойственных немцам бесхитростности и доверчивости, в частности, говорится и в обобщенном донесении об обстановке за 29 июля – 20 декабря 1941 года начальника разведотдела 10-го армейского корпуса (NOKW 2365), а также в донесении начальника оперативного отдела штаба 17-й армии от 25 ноября 1941 года (NOKW 2537).

В то же время, несмотря на это, гибельный курс официальной германской политики долго скрывать было невозможно. Очень скоро широким слоям советского народа уготовленная им участь стала понятна.

Своими акциями, проводимыми на оккупированных территориях, германские инстанции создавали коммунистическим агитаторам широкое поле деятельности. При этом имевшиеся в их распоряжении материальные средства для эффективной агитационной работы первоначально были весьма скудны. Ведь в западных областях коммунистическая партия вследствие нехватки времени подготовить временные убежища для небольших по численности групп и схроны с продуктами питания и вооружением в необходимом объеме в каждом населенном пункте не смогла.

Поэтому к оставляемым ею партийным работникам, которым предстояло в их деятельности много импровизировать, предъявлялись большие требования. В своей работе «Партизанская борьба украинского народа против немецко-фашистских захватчиков на временно оккупированных территориях Украинской ССР», опубликованной в четвертом томе труда «Германский империализм и Вторая мировая война», Л. Е. Кизя [43] Кизя Лука Егорович (1912–1974) – украинский советский политический деятель и ученый, участник партизанского движения, исследователь истории Великой Отечественной войны, доктор исторических наук, дипломат. С 1941 по 1943 г. являлся комиссаром партизанского отряда, а с 1943 по 1944 г. – командиром партизанского отряда. С 1943 по 1944 г. – комиссар партизанского соединения. В 1944 г. – секретарь Ровненского подпольного областного комитета КПУ. , в частности, отмечал, что на наиболее опасные и решающие участки борьбы во вражеском тылу коммунистическая партия отряжала самых отважных и идеологически выдержанных сыновей и дочерей.