Эрих Гессе - Война в немецком тылу. Оккупационные власти против советских партизан. 1941—1944

Немецкая же сторона имела весьма ограниченные возможности противодействия. Уже сам факт того, что в германских вооруженных силах с самого начала ощущалась сильная нехватка подготовленных переводчиков с русского языка, однозначно говорит о том, насколько малое значение придавалось вопросам непосредственного информирования населения. Попытки же привлечения местных специалистов только открывали для политических противников Германии практически неконтролируемое широкое поле деятельности.

Путем намеренного искажения смысла или его произвольного изложения, а также изменения текста распоряжений германских властей антинемецки настроенные переводчики могли вызвать всеобщий переполох или, делая небольшие пропуски, а также приписки, превращать смысл германских документов в его полную противоположность, противодействуя таким образом немецким властям или выставляя их в неприглядном виде. Об этом, в частности, прямо говорится в отчете о проведенных допросах старшего офицера службы разведки и штабного офицера оперативного управления Генерального штаба 32-й пехотной дивизии за № 282/51 от 13 ноября 1941 года (NOKW 2136). Кроме того, многочисленные примеры подобных действий излагаются и в мемуарах А. Ф. Федорова.

В результате этого порой затруднялось даже проведение разведывательных мероприятий и принятие прямых мер по искоренению в зародыше движения Сопротивления. Однако наиболее часто к срыву распоряжений немецких властей приводила крайняя нехватка сил полиции и органов контрразведки. И в этой связи следует признать правоту высказываний Г. М. Линькова. В своих мемуарах «Война в тылу врага» он прямо отмечает, что германское командование оказалось не в состоянии использовать наиболее благоприятное для него время, а именно осень 1941 года, для борьбы с еще только зарождавшимся партизанским движением. Но в марте 1942 года оно поняло, что с подобными мерами опоздало, и вынуждено было перейти от наступления к блокаде.

Советское же правительство с самого начала, еще на фазе зарождения партизанского движения, старалось им управлять и всячески стимулировать собирание сил. Правительственная помощь выражалась как в пропагандистском воздействии на настроения народа, так и в активных мероприятиях по концентрации, а также управлении разрозненными группами Сопротивления. В частности, на оккупированных территориях регулярно распространялись листовки под названием «Новости Советской Родины», в которых постоянно содержались призывы к населению сохранять верность отчизне и поддерживать солидарность славян в их борьбе со всем германским. Причем, согласно обобщенным донесениям СД за период с 31 июля по 30 сентября 1941 года, в этих листовках подробно рассказывалось о Первом Всеславянском антифашистском радиомитинге, прошедшем в Москве 10–11 августа 1941 года, однако идеологические тезисы о преимуществах коммунизма в них отсутствовали (NO 2650).

Осенью 1941 года отмечалось также возросшее число выброски парашютистов над оккупированными территориями, в задачу которых входило обеспечение концентрации повстанческих групп и установление централизованного руководства партизанскими отрядами, о существовании которых правительству стало к тому времени известно. Однако часто подобные меры носили характер чрезмерной импровизации, тем более что присланные к партизанам руководители зачастую уступали им в своей подготовке и знании дела, что не осталось для противника незамеченным. Так, в приложениях к журналу боевых действий оперативного отдела командующего тыловым районом группы армий «Юг» за 1, 2, 7–9 августа 1941 года отмечается: «Сброшенные парашютисты обладают недостаточной подготовкой и некомпетентны» (LU 39b).

При лихорадочном подборе руководящих кадров иначе и быть не могло. Как отмечается во втором томе «Истории Великой Отечественной войны», только в одном обучающем центре советского Западного фронта в августе – сентябре 1941 года прошли подготовку свыше 1000 специалистов, которых затем при помощи членов военного совета армий перебросили на оккупированные территории.

В большинстве случаев эти парашютисты оказывались выброшенными слишком далеко от мест назначения, и им требовалось приложить поистине нечеловеческие усилия, чтобы без основательной подготовки и не имея необходимых навыков пешком добраться до своих и начать там требуемую работу, проделав марш длиной зачастую в сто и более километров по занятой противником территории, постоянно подвергаясь гонениям и преследованиям. Об этом прямо говорится, в частности, в итоговом отчете штаба 54-го армейского корпуса от 24 июля 1941 года после завершения операции против партизан в районе Луцка и в донесении штаба 213-й охранной дивизии от 31 августа 1941 года.

При этом часто опасными противниками данных агентов являлись не немецкие охранные части. Угроза для них исходила от тех местных жителей, которые решились встать на путь оказания помощи Германии при преобразовании ею политической жизни. Это были сельские старосты, следившие за своими односельчанами, а также тайные служащие местной охранки, выполнявшие задания в интересах немецкой полиции. Не случайно именно против них направлялись в первую очередь удары партизан, для которых они представляли смертельную опасность, – там, где партизанские отряды чувствовали себя достаточно сильными, чтобы провести соответствующие операции, сельских старост и полицаев, а также членов их семей, безжалостно убивали. Причем наиболее часто использовались такие методы умерщвления, как забивание насмерть.

Только позже перед ними ставился выбор – либо, сохраняя видимость преданности немецким властям, служить партизанскому делу, либо умереть вместе с семьей. (Из доклада штаба 24-го танкового корпуса от 11 марта 1943 года (NOKW 2943).) Отзвуки такой борьбы из темноты, в частности, прозвучали в словах партизанского лидера Г. М. Линькова: «…Эти фашистские ищейки, полицаи, в преданности своим хозяевам слишком распоясались. Надо поубавить их рвение…»

Этот заброшенный на парашюте организатор партизанского движения, позднее ставший командиром партизанского отряда, хорошо разбирался в том, как в ходе ожесточенной борьбы завоевать доверие у населения, вначале относившегося к партизанам с подозрением и не принимавшего их методы. В битве за «душу народа» он видел свою главную задачу в том, чтобы укрепить среди людей веру в победу Красной армии и свести на нет тлетворное влияние фашистской пропаганды.

При построении партизанского отряда Г. М. Линьков требовал соблюдения строжайшей дисциплины и безоговорочного устранения предателей. Только после того, как ему удалось постепенно добиться поддержки у местного населения, а партизанские отряды окрепли настолько, что могли постоять за себя в вооруженных столкновениях с немецкими охранными частями, он стал сосредотачиваться на нанесении ударов по германским войскам. Только тогда мысли красного китайского генерала Пэн Дэхуая стали воплощаться в реальность, а приобретенный в Китае опыт стал применяться и дополняться новым багажом знаний в других местах и в иных условиях.