Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

Вот такие метаморфозы плодил Никита Сергеевич в ходе своей, как писали газеты, не «оттепели», а глубокого «насморка». От его волюнтаризма страдали многие выдающиеся военные люди страны, возрождающейся из пепла недавно закончившейся войны.

Как специалист по мстительности и другим подобным деяниям, почему было не расправиться Хрущеву со своим «заклятым» врагом, каким он нарисовал для себя Абакумова, ждущего в каземате приговора в 1954 году? Но Абакумов не отличался такими качествами, какими обладал Хрущев. А то бы глава военной контрразведки РККА еще в 1942 году мог представить Сталину, когда был у него в фаворе, такую информацию о военной деятельности партийного функционера, которая могла бы стать концом карьеры последнего. Это касается провала Харьковской наступательной операции. Степень вины Хрущева как члена Военного совета ЮЗН в гибели сотен тысяч наших воинов очевидна. Но Абакумов этого не сделал.

Г. К. Жуков, несмотря на непростые отношения со Сталиным, особенно в начале войны, говорил:

«Понимаете, ругать проще всего. Ругать, вешая всех собак на одного человека, очень легко. А вот после этого отмывать тяжело, потому что приходится сидеть в архивах, читать старые газеты и журналы, все это сопоставлять, изучать, смотреть, что было на самом деле, что писал Сталин, что говорил, что было опубликовано, что — нет. На это нужны годы. Но кто же сегодня позволит себе годами работать за копейки? А в науке платят чуть ли не меньше, чем учителям в школе. И вот поэтому не в историческом сообществе, а вообще средь так называемых политологов и так называемых историков есть много тех, кто поливает грязью кого угодно по заказу. Тем более, что для них, в общем-то, Сталин — фигура неизвестная. Она их не трогает, и, тем не менее, они за 30 сребреников с удовольствием отрабатывают эту тему. Все это предельно просто и ясно».

Говоря об обманках Хрущевым с его украинской «братвой» покойного Сталина, есть смысл обратиться и к такой теме: как и почему не удалась первая десталинизация сразу после ухода вождя из жизни. Ведь компрометирующих материалов (и проверенных, и лживых) на вождя у Никиты Сергеевича в арсенале имелось достаточно. А все было предельно просто: Хрущев не говорил толком и глубоко о Сталине. Дело в том, что он свою вину, свои проступки и преступления потом свалил на Сталина.

Ведь не случайно люди хорошо знают понятие-истину: вор кричит первым «держи вора!» Для чего кричит? Да для того, чтобы отвлечь от себя внимание. Когда после XX съезда партии Хрущев прочитал свой доклад, были живы, работали, находились во власти или на заслуженном отдыхе (пенсии), окруженные всеобщим вниманием, те, кто до этого были со Сталиным. Вешать лапшу на уши, врать живым свидетелям в глаза было невозможно. Не поэтому ли Никита и придумал хитрую штуку — уличить Сталина как организатора РЕПРЕССИЙ! Простые граждане не знали всей подноготной механизма запуска этих преступлений. Не каждый читал «Краткий курс истории ВКП(б)», который потом стал «Кратким курсом истории КПСС».

Бесспорно, да, сажали. За что сажали, сколько и как это детали для Хрущева было не важно. Главное, что сажали. Вот о чем он говорил. А ведь сажали и уголовников: воров, мздоимцев, убийц, мошенников, террористов, диверсантов и других специалистов, нагло нарушающих законы социалистического общежития. Именно в это время — 1934–1939 годы — Сталин завершал свою революцию сверху. В школах восстановили преподавание истории и географии, вернули классиков русской литературы в программу обучения, страна вступила в Лигу Наций. Сталин провел два важнейших процесса: коллективизацию и индустриализацию страны. И, наконец, Иосиф Виссарионович руководил подготовкой новой конституции, которая, по отзывам многих, в том числе иностранных юристов, относилась к самым демократичным конституциям в мире. Именно в это время Сталин настоял, чтобы голосование было тайным и альтернативным.

В ответ первые секретари окрыли семафор для репрессий, потому что не могли терпеть на местах в своих «обустроенных гнездах» оппозицию, даже конструктивную, с которой решили бороться самым легким способом — устранением ее с политического подиума.

Юрий Жуков писал, что именно первые секретари партии дружно стали писать в ЦК: «согласны на альтернативные выборы, но не сейчас, сейчас у нас НКВД вскрыл тайную подпольную контрреволюционную организацию, которая готовит переворот, и пока мы с ними не расправимся, альтернативных выборов быть не должно».

Они-то и стали инициаторами массовых репрессий. Достаточно вспомнить латыша Роберта Эйхе — 1-го секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б), а затем Новосибирского обкома партии, привозившего в Москву списки для расстрела своих сограждан. Такие, как он торопились доложить вождю, сколько они хотят расстрелять и отправить в лагеря. Среди передовиков «по квотам на кровь» был и Никита Хрущев.

Таким образом, Сталина они поставили перед выбором: либо он соглашается с проведением этих репрессий, либо через пять минут кто-то из первых секретарей выступает и говорит, что Сталин оппортунист. А потом — он, мол, предал идеалы пролетарской революции и заветы Ленина и поэтому не может оставаться в рядах партии, мы его исключаем — потому что это очередной враг народа. Разумеется, через час-два его бы уже не было среди живых.

Это было такое время, что детей революции пожирала новая партийно-чиновничья жизнь. Ведь пели песню на музыку Мурадели и слова Каменецкого:

Автору вспоминается послевоенная жизнь на Западной Украине в заштатном городе Сарны, что на болотистом Полесье, конца 1940-х и начала 1950-х. Жилось всем не очень здорово — аборигенов одолевали бедность и малярия. Многие жители городка носили телогрейки и ходили в «резаках» — резиновых сапогах. А крестьяне, приходившие из деревень на рынок или в магазины, шли в лаптях («постолах») или самодельных сандалиях («чунях»), изготовленных из автомобильных покрышек — разбитых машин по полям минувших битв валялось много. Селяне шли с домоткаными ряднами за спиной. Они служили своеобразными рюкзаками. А вот секретарь райкома ходил «в коже» — кожаных куртках, пальто, шляпах … Запомнилось, что у центрального входа в здание партийного храма — райкома — висел огромный портрет Хрущева, написанный доморощенным художником с чрезвычайно большой бородавкой над левым крылом носа. Скоро этот портрет сняли и повесили стандартный «правильный» его лик.

Не с той ли поры КПСС во главе с Никитой Сергеевичем стала терять авторитет среди простого народа?