Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

Председательствовал на суде генерал-лейтенант юстиции И. О. Матулевич, который понимал, что ленинградцы не виновны, что они оговорили себя в ходе чудовищных истязаний. Какова же была его реакция? Он спокойно приговорил руководителей-ленинградцев к высшей мере наказания, проигнорировав, что материалы следствия сфальсифицированы. Об этом он хорошо знал.

В 1950 году в январе месяце для арестованных по «Ленинградскому делу» специально восстановили смертную казнь. Все решения были предварительно утверждены Сталиным и Политбюро.

После смерти Сталина и разоблачения в 1953 году Лаврентия Берии, ЦК КПСС, возглавляемый Н. С. Хрущевым, провел проверку по этому делу. Он установил, что дело сфабриковал во враждебных контрреволюционных целях бывший министр Госбезопасности В. С. Абакумов и его сообщники. Партийные функционеры умыли руки. А втянутый за уши в это дело глава легендарного Смерша поплатился жизнью.

Это дело стало отражением борьбы за власть в последние годы жизни Сталина. Оно привело к физическому уничтожению костяка руководства высшего правящего эшелона. Уцелеть удалось Шепилову, Сабурову, Косыгину и некоторым другим. Общее количество погибших по делу составило тридцать человек.

Надо отметить, что с Кузнецовым, курировавшем правоохранительные органы, у Абакумова были хорошие личные и деловые отношения. При его помощи Виктор Семенович убрал из МГБ многих ставленников Берии, в их числе его любимца Богдана Кабулова. Абакумов негативно относился к событиям 1934–1939 годов. Пытаясь охладить раж Рюмина, он заявлял ему, что «показания Этингера надуманы и провокационны. Они заведут нас в дебри … Учитывая чувствительность Верховного к подобным проблемам, это приведет к массовым репрессиям, подобно тридцать седьмому году. Пока я нахожусь на этом посту, повторения тридцать седьмого не допущу».

Наверное, он действительно пытался скрыть от ЦК выбитые Рюминым показания кардиолога. Многие следователи Следственной части считали, что показания Этингера «не заслуживают внимания», кроме проходимцев Рюмина и Комарова. Эти два «забойщика» при проведении следствия систематически использовали физические меры воздействия, систематически являлись на службу после тяжелого похмелья.

Однако комиссию Политбюро — Маленкова, Берию, Игнатьева и Шкирятова — не интересовало мнение большинства следственной части (СЧ). Высказаться в пользу Абакумова означало автоматически оказаться под арестом. Ведь работа комиссии заняла один день и свелась к грубому допросу руководителей с явно обвинительным уклоном. Не особо интересовала их и личность заявителя Рюмина, который по вскрывшимся тогда его подлогам подлежал как минимум увольнению из органов, а возможно, и преданию суду.

Было очевидно, что Рюмин лишь орудие в чьих-то руках — естественно, в среде партийного ареопага. В основном с ним работал Маленков. В уничтожении Абакумова явно был заинтересован Берия — они были друг другу скрытными врагами. Стравливал их сам Сталин. Берия, безусловно, знал, что Сталин напрямую использует «людей Абакумова» для добычи компрометирующих материалов на Лаврентия Павловича, его родственников и другие связи.

И все же из материалов уголовного дела следует, что аресты военачальников, крупных ученых, партийных и государственных деятелей производились Абакумовым по распоряжению Сталина, исходя из данных, которыми снабжали его борющиеся за трон «шептуны» при высокой власти. К ним относилась троица пауков в около кремлевской банке в лице: Маленкова, Берии и Хрущева. Они всеми силами оттирали Абакумова от Сталина, масштабно компрометируя его, не претендующего на никакие посты в партии.

Министр ГБ был слабым политиком. Нет, он вообще не был политиком. Он был солдатом и героем Смерша во время войны.

В заключении Комиссии Политбюро ЦК КПСС от 5 марта 1988 года по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 1930–1940-х и начале 1950-х годов, по поводу судебного процесса над Абакумовым, в частности, отмечено:

«Судебное разбирательство проходило до XX съезда партии, когда факты о репрессиях, совершенных по указанию Сталина и его ближайшего окружения, еще не были обнародованы. К тому же Маленков, один из вдохновителей «Ленинградского дела», в то время занимал пост Председателя Совета Министров СССР.

Кузнецов, Попков, Родионов, Лазуткин и Соловьев были арестованы 13 августа 1949 года в кабинете Маленкова, а Вознесенский задержан на основании решения Пленума ЦК ВКП(б), проходившего 12–13 сентября 1949 года. Для получения вымышленных показаний о существовании в Ленинграде антипартийной группы Маленков лично руководил ходом следствия по делу и принимал в допросах непосредственное участие.

Вопрос о физическом уничтожении указанных ленинградских руководителей был предрешен до окончания судебного процесса Постановлением ЦК ВКП(б) от 30 сентября 1950 года».

Заявления Главного военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции Катусева о том, что Абакумов был выдвинут Берией на пост министра государственной безопасности СССР и являлся соучастником заговора группы Берии также опровергаются в деле доказательствами. Катусев намеревался реабилитировать Абакумова, но подошло ГКЧП и началось новое переосмысление дела.

Потребовалось более сорока лет, прежде чем отслеживающие выполнение законов органы прокуратуры ельцинского периода, наконец, обнаружили, что Абакумов расстрелян незаконно.

«Дело врачей-отравителей» относится к 1948 году, когда врач Лидия Тимашук (1898–1983) на основании электрокардиограммы диагностировала у А. А. Жданова, «серого кардинала» Сталина того времени, инфаркт миокарда. Однако руководство Лечебно-санитарного управления (Лечсанупра) Кремля заставило ее подготовить другой диагноз, назначив Андрею Александровичу лечение, противопоказанное при инфаркте и приведшее к смерти важного государственного деятеля.

Надо заметить, что ложь — грубая и примитивная — сопровождала всю партийную и государственную деятельность Хрущева. 2 июля 1953 года на Пленуме ЦК КПСС он заявил:

«Если поднять дела МВД и МГБ как групповые, так и индивидуальные, и посмотреть их, то встретим там немало дутых дел.

Возьмите «Дело врачей-вредителей». Это позорное пятно для нас, советских граждан. «Мингрельское дело» в Грузии — тоже из этой категории».

Как ни странно, и сегодня это известно историкам, множество сценариев таких дел готовилось не на Лубянке, а в недрах больших партийных кабинетов их хозяевами. Они действовали по правилам «Три «Н» — Нет Ничего Невозможного!» И делали из невозможного возможное …