Анатолий Терещенко - Хрущев. Охота на силовиков

Что бы произошло, если бы набравшую силу и ход Красную империю не сломали Хрущев и возглавляемые им товарищи? Так, кандидат в президенты США Стивенсон заявлял:

«Если темпы роста производства в сталинской России сохранятся, то к 1970 году объем русского производства в 3–4 раза превысит американский».

Почему мы сегодня расчехлены и бедны в своей массе? Ответ автор нашел в одном высказывании его хорошего знакомого Умника:

— Если вы видите, что те, кто трудится, становятся с каждым днем беднее, а вымогатели и воры — богаче, и законы не защищают первых от последних, но защищают последних от первых; если вы видите, что честность и принципиальность равносильны самоубийству, а коррупция процветает, знайте: это общество на краю пропасти.

Эти слова Умника тоже отвечают на вопрос, почему автор назвал главу — «За Русь боюсь … »

Начало наших бед датировано 1991 годом, который поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина назвала «самой страшной для России драмой». Она не смирилась с предательством элиты и сломалась, самовольно уйдя из жизни. В одном из четверостиший она буквально выкрикнула:

Сегодня и я боюсь за поруганную Западом и нашими нуворишами Великую некогда Русь! Нас англосаксы годами, столетиями пытались сбросить с хвоста истории. Но Русь, верю, снова соберется в единую, крепкую державу. По-другому жить в разорванном состоянии не получается и не получится!

И все же теперь, после опасного периода Горбачева и Ельцина, когда было проедено советское наследие, России есть, чем гордиться, так нам говорят сверху. Автор согласен — единственное, в чем мы действительно продвинулись, это подняли вооруженные силы, но, увы, не промышленность. Мы стали сильнее в военном строительстве. Сейчас у нас появилась армия, которая может воевать, и появились те виды вооружения, которые могут быть эффективно использованы.

Победа не всегда означает быть первым, победа — это когда ты стал лучше, чем был. Да, российская армия стала качественней вооружена, и это вселяет уверенность в нашей безопасности. А если еще помножить на дух российского воина — она непобедима. Русский воин, как отмечали битые наполеоновские маршалы и гитлеровские генералы, недочеловек в мужественном понимании этого слова. Он побеждал в конечном счете всегда потому, что не просто воевал, а сражался!!!

Сражался русский солдат, исполненный долгом, за поруганную оккупантами землю. Лютовал за глупости, ошибки и преступления властей — так было и так будет. А что касается лета 1941 года, оно было окрашено таким понятием как «достойное поражение». Это время во стократ ценнее сомнительной победы, которой упивалось гитлеровское воинство. Как гласит восточная мудрость, победа над слабым противником подобна поражению. Немец посчитал нас тогда слабой стороной, еще с финской войны, и поплатился. Он рано праздновал победу над советским народом. Наступление под Москвой, сражения за Сталинград, Курск, Крым и взятие Берлина — цепь побед Красной армии. Один фронтовик, полковой разведчик Владимир Соболев рассказывал автору, что на войне перед победным боем есть искушение.

А начиналась Победа так. 1 мая 1941 года Сталин устроил очередной парад на Красной площади. Он проходил в присутствии дипломатов и военных атташе иностранных государств. Целью парада было не только отметить очередную годовщину важного события, но и продемонстрировать военную мощь представителям Германии и ее союзникам по оси.

На параде от военных Третьего рейха присутствовали Военный атташе Эрнст Кестринг и его помощник Ганс Кребс, знавшие о грядущем вторжении в Советский Союз. Сталин хотел заставить немцев «хорошо подумать» над своим планом победить СССР. Но его замысел, наоборот, ускорил подготовку Третьего рейха к военным действиям.

Агент Разведывательного управления Генштаба РККА Герхард Кегель, работавший в посольстве Германии в Москве, в мемуарах вспоминал:

«Для Кребса, в соответствии с его заданием, было важно посмотреть военный парад 1 мая 1941 года на Красной площади, поскольку ожидалось, что, учитывая столь напряженную обстановку, Советский Союз покажет там кое-что из своей новейшей техники».

После парада Кегель спросил Кребса:

— Что вы думаете о параде?

— Все вы здесь слишком верите советской пропаганде! Считая нас, немцев, дураками, Кремль хочет заставить поверить, что участвовавшая в параде дивизия действительно оснащена оружием, которое сегодня провезли по Красной площади. Если речь идет о трех показанных на параде длинноствольных орудиях, то они изготовлены на пльзеньском заводе «Шкода». И мы точно знаем, что во всем Советском Союзе имеются всего лишь три таких орудия. Это значит, что современная техника, которую мы видели на параде, собрана со всего Советского Союза, чтобы произвести впечатление на иностранцев, которых здесь считают дураками …

Кребс не был глупарем, он играл на публику, прекрасно понимая военный, промышленный и людской потенциал Советской России.

В беседе Ганса Кребса со своим старым знакомым и коллегой Густавом Хильгером последний заметил:

— Знаешь, Ганс, нападение на Советский Союз может принести ужасные последствия для всей Германии. Россия нередко терпела поражения, но никогда не оказывалась побежденной.

Кребс ответил правдиво:

— Все это мне известно, но, к сожалению, я не могу убедить в этом Гитлера. После того, как мы, офицеры генерального штаба, отговаривали его от похода против Франции и пытались доказать неприступность «линии Мажино», он нас больше не слушает. И если мы хотим уберечь свои головы, то должны держать язык за зубами …

Хильгер в мемуарах о Кребсе философски заметил:

«В заключение я скажу, что «Ложь во благо» — это всегда отвратительно и приводит только к худшему, затягивая в пучину лжи, как в воронку. Да, благодаря заискиванию перед Гитлером Кребс добился своего и стал генералом, вот только ненадолго. В мае 1945 года, предвидя неизбежное, он застрелился. Помогло ли ему хорошее отношение фюрера? Этот вопрос останется риторическим».

Таких примеров много было и есть в России — ложь во благо блага не приносила. Об особенности русского солдата писал в своей книге немецкий фельдфебель Ханс Беккер:

«Я оказался на Восточном фронте сразу же после того, как началась война с Россией. И, по моему мнению, нам противостоял противник, который принадлежал к какой-то другой, ужасной породе людей. Жестокие бои начались буквально с первых же дней нашего наступления. Кровь захватчиков и защитников лилась рекой на жаждущую той крови землю … Она пила нашу кровь, а мы уродовали ее лицо пулеметами и артиллерийским огнем. У нас не оставалось времени, чтобы оглянуться назад. Наши офицеры гнали нас в восточном направлении, как злые демоны … »