Николас Старгардт - Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Спустя неделю, когда колонна остановилась на ночлег под дождем, солдаты 3-й роты по ошибке приняли товарищей Роберта за русских, те спокойно сидели, говорили и смеялись в доме, когда туда бросили гранату. Один немец погиб сразу, второй превратился в груду мяса, и взводный застрелил его, а 10-летняя русская девочка лишилась глаза. Когда мотопехота двинулась дальше, качка в машине усыпила Роберта. И снова ему привиделась Мария: на сей раз она шла куда-то по сельской местности. Появилась стая самолетов ВВС РККА, но Мария не замечала их, а Роберт не захотел тревожить ее. Он был в военной форме, поэтому попытался спрятаться в кустах, где его нашли и схватили за шкирку. «Офицеры допрашивают меня и приказывают увести. Я прошу разрешения попрощаться с Марией, и мне позволяют. Я обнимаю Марию и приподнимаю ее над землей и горько плачу», – нацарапал он в дневнике. Роберт проснулся, когда грузовик остановился перед перекрывшими ему дорогу бомбовой воронкой и телами мертвых лошадей. В лесопосадке слева, около разбитой техники и трупов, он увидел женскую одежду. Нашел водозащитный мешок и взял его для хранения вещей, неотвязно думая о сне и проявившихся в нем страхах [377] Ibid., 246–247: дневник Роберта Р., 28 Aug. 1941. .

Роберт Р. ненавидел войну и в дневнике тщательно день за днем фиксировал то, что хотел бы объяснить Марии по возвращении домой. Именно в нем, а не в письмах он описывал расстрелы военнопленных и поджоги домов его сослуживцами. Рассказы он откладывал «на потом, когда мы опять будем вместе». Но чем больше отвращения испытывал к войне Роберт, тем тверже убеждался, что на этот раз воевать надо до конца: он не мог допустить, чтобы его 2-летний сын стал одним из третьего поколения, которому придется идти сражаться в России. «Нет, не должно случиться такое, чтобы Райни пришлось очутиться там, где нахожусь теперь я! – писал Роберт жене. – Нет! Нет! Лучше уж мне снова прийти сюда, лучше мне пройти через все круги ада вновь, и пусть я умру тут. Золотые локоны этого прекраснейшего малыша, чью фотографию я ношу с собой, впитали столько солнца. Спасибо тебе за него – за твой дар мне». Он уверял Марию, что его защищает их «неземная любовь, в которой есть что-то от всей любви в мире». Таких людей, как Роберт Р., отвратительные методы ведения войны одновременно выводили из равновесия и заставляли сражаться с большей отдачей. Он не мог допустить, чтобы такая война пришла к ним домой, в Германию, а потому старался победить – победить самым решительным образом. Солдаты и их семьи отождествляли войну не с нацистским режимом, а со своей собственной ответственностью перед грядущими поколениями. Подобные вещи служили самым прочным фундаментом для патриотизма [378] Ibid., 244–245: Роберт Р. к Марии, 23 Aug. 1941. .

2-я танковая армия продолжала продвигаться на юг к Украине. Пока вермахт оставался нацеленным на Москву, выдающийся на запад огромный клин советского Юго-Западного фронта связывал силы немцев с трех сторон, угрожая превратиться в трамплин для наступления в северном направлении в тыл группе армий «Центр». Но за счет разворота на юг с самых передовых позиций на Московском (Минском) шоссе теперь, напротив, уже немецкие танки оказались в положении, из которого вклинились в тылы советских армий. Пробивавшаяся с юга 1-я танковая армия Клейста соединилась с наступавшим с севера Гудерианом в районе Лохвица 14 сентября, окружив весь советский Юго-Западный фронт. В 4:30 утра Вильгельм Мольденхауер улучил момент написать взволнованное письмо жене, спеша поведать ей «о новом успехе, о котором пока не говорят по понятным причинам». Следуя правилам военной предосторожности, он не упомянул о своем местонахождении, но оговорился, что слышал, как день и ночь напролет «наши грузовики вперемежку с тяжелой гусеничной техникой ревут и скрежещут по булыжникам улиц». Переполненный эмоциями, Мольденхауер с двумя товарищами отправились на поиски статуи Ленина, а потом они высмеивали революционные речи в книжном магазине [379] Ebert (ed.). Im Funkwagen der Wehrmacht, 159–160: Вильгельм к Эрике Мольденхауер, 14 Sept. 1941. .

Трое суток спустя, когда часть Мольденхауера продвинулась дальше в глубь Украины, его принимали в необычно чистом доме, где налили молока и предложили разделить с проживавшей там семьей обед из печеного картофеля, капусты и мяса. Когда он вернулся туда после служебных дел в 8 вечера, хозяйка опять угостила его молоком и еще свиным салом; со своей стороны, он выставил бутылку водки. На протяжении двух следующих часов, пока вся семья сидела за большим столом, он успел хорошо осмотреться в гостиной и описал ее потом в письме к жене: стол освещала керосиновая лампа, иконы в позолоченных окладах под стеклом сияли на выбеленных стенах. Мольденхауер чувствовал, что ему по-настоящему рады. «И, по всей вероятности, по весьма веской причине, – писал он домой жене, Эрике, 17 сентября, – поскольку коммунизм вел сильную пропаганду поджигателей войны против Германии и они настрадались под советским и еврейским правлением. А теперь пришли немцы, и люди могут сами убедиться вновь и вновь, что немцы вполне приличные и очень милые ребята. Такое рушит всю вражескую пропаганду одним ударом» [380] Ibid., 161–162: Вильгельм к Эрике Мольденхауер, 17 Sept. 1941. .

По мере попыток войск советского Юго-Западного фронта вырваться из окружения немецкие танковые дивизии, закрывшие котел с восточной стороны, испытывали на себе все более сильный натиск неприятеля. 22 сентября лейтенант Фриц Фарнбахер находился на передовом наблюдательном пункте 103-го полка самоходной артиллерии, когда раздались первые крики «Танки идут!». Один из тяжелых советских танков тут же поразил выстрелом немецкий бронетранспортер. Прячась в неглубоких ложбинках, вжимаясь лицами в землю, немцы надеялись, что танкисты их не заметят. Не будь там так опасно, Фарнбахер посмеялся бы над зрелищем игры в прятки со стальными чудовищами. Его поразила маневренность советских танков и неприятно удивила беспомощность немецких 37-мм противотанковых пушек, без толку бивших по броневым листам. Когда танк неожиданно покатился прямо ко рву, где лежал Фарнбахер, огромная туша монстра закрыла свет. Офицер лежал и молился, чтобы танк проехал себе дальше, но одна гусеница съехала в траншею, грозя раздавить его. Изо всех сил отползая вправо, Фарнбахер сумел спастись. Еще два сантиметра – и ему отрезало бы левую ступню траком, но железо лишь подравняло край серой шинели. Небольшое столкновение обошлось немецкой части потерей восьмидесяти девяти человек убитыми и ранеными. Ущерб дивизии составил пять полевых гаубиц, три противотанковых орудия, две пехотные пушки, три станковых пулемета и два бронетранспортера, не считая ящиков с боеприпасами и другого снаряжения. Спастись батарее Фарнбахера удалось главным образом за счет способности немцев отыграть слабость техники превосходством в тактическом плане – использования радиосвязи и общевойскового взаимодействия. С помощью полевой артиллерии и люфтваффе танки противника удалось отбросить [381] Hartmann, Wehrmacht im Ostkrieg, 289–291. .