Инна Владимирова - Blood diamond [litres самиздат]

Мэри захохотала. Берни лишь растянул губы в довольной ухмылке.

– А теперь, друзья, – вздохнул Джон, – не забываем о своих ролях. Пойдемте.

Все трое зашли в парадную. У двери их сразу же встретила толстая женщина средних лет, одетая слишком уж вызывающе и вовсю улыбающаяся Джону. Это и была мадам Каруа.

Но и троица не забывала о своих ролях. Бернард напустил на себя задумчиво-серьезный вид, Мэри стояла, опустив лицо, закрыв его наполовину платком и то и дело шмыгая носом, а Джон как можно более приветливее улыбался мадам Каруа.

Мадам быстро провела их в лучшую четырехкомнатную квартиру этого дома, и Джон, пока Мэрион делала вид, что усердно утирает уголки глаз платочком, а Бернард шел за ними молча, переполошил буквально весь дом. Сначала он обозревал самую дорогую квартиру, но остался недоволен ее меблировкой. Убранство двух квартир по средней цене понравилось ему больше, но ковры там были какие-то облезшие и возмущал запах. В самой дешевой маленькой квартире на чердаке было все хорошо, за исключением картин. Но Джон сказал, что вид из небольшого окошка открывается прекрасный, так что это им подходит прекрасно, чтобы набираться побольше вдохновения, глядя на прекрасные виды Парижа. В итоге, через пятнадцать минут вся троица въехала в квартиру по фальшивым документам, которые Джон заранее склеил на коленке еще в поезде.

Вечером, когда чемоданы уже были частично распакованы, Джон облачился в гарусный жилет, выбил о спинку кровати пиджак, вытребовал у Бернарда немного мелочи на представительство и отправился с визитом к мадам Каруа. Бернард же остался с Мэри, которая заняла спальню в свое единоличное пользование, но сейчас предпочла общество Мореля обществу одиночества, в квартире и в волнении стал прохаживаться от одной стены к другой, нервно покуривая сигарету.

– Дорогой мой Бернард, да успокойтесь вы, – произнесла Мэрион, лежащая на диване. Ей за эти несколько минут уже порядком поднадоели комнатные миграции мужчины. – Не волнуйтесь вы так за Смита, у него все под контролем. Во всяком случае, он же всего лишь отправился договориться о небольшом ужине с мадам, а не подписывать какой-нибудь важный международный документ.

Морель, пропустив ее слова мимо ушей, продолжал мельтешить по комнате. Мэри, вздохнув, закрыла глаза.

***

В комнатах, обставленных с деловой роскошью (в гостиной – диван, стол, два стула и небольшая раскладушка, в спальне – одна маленькая кровать и ночной столик), слышались конский храп и ржание: Бернард умывался и прочищал нос – это его Смит заставил подготовиться к ужину. Джон сидел на стуле, нагло закинув ноги на стол. Мэри все также лежала на диване и наблюдала за мужчинами.

Когда приготовления были закончены, мужчины двинулись к двери. Но, заметив, что Мэри идет за ними, Джон вежливо попросил девушку остаться в квартире. Поймав на себе взгляд, который сочетал в себе удивление, немного обиды и очень много злости, Мэри, он пояснил:

– Сами же сказали мне, что ваше личико здесь примелькалось, так что вам лучше будет остаться. За номером присмотрите, чтоб никто к нам не влез. Да и к тому же, не забывайте, Мэри, – вы в трауре, так что какие вам могут быть ужины?

– Джон Смит, я… – недобро начала она.

– Тише-тише, дорогая моя, – перебил ее он. – Обещаю, что принесу вам что-нибудь, чтобы вы не умерли с голода. Потому что я не хочу, чтобы вы умирали, а потом ваш назойливый призрак доставал меня всю мою оставшуюся жизнь.

Мэри смерила его оценивающим взглядом, хмыкнула и тихо произнесла:

– Ну-ну, удачи. Только не забудьте о своих же словах – месть моя будет ужасной.

– Не забуду. Не скучайте! – и захлопнул перед ее носом дверь.

Друзья вернулись только к часу ночи. Бернард, пришедший первым, был озабочен. Джон, пришедший минут через пятнадцать после Мореля, сиял. На нем были новые сияющие туфли, кремовая шляпа и полушелковый шарф румынского оттенка. В руках он держал небольшой серебряный поднос.

– Мадам Каруа передавала вам привет, – сказал он, ставя перед девушкой на стол поднос. – Сказала, чтобы вы скорее приходили в себя от этой ужасной утраты и возвращались в обычный поток жизни.

– А откуда новые вещи? – спросила Мэри, подозрительно щурясь на него.

– Подарок влюбленной мадам. Что делать? Я не мог не принять его…

– Мадам захочет ответного подарка, – предупредила она. – Сможете ли вы расплатиться с ней?

– Не волнуйтесь, дорогая моя, беру операцию на себя. Перед этими ботиночками ни одна мадам не устоит.

– Это почему вы так уверены? – девушка прищурилась.

– Она показывала Джону свою шкатулку с украшениями, пока он рассказывал ей выдуманные истории со съемочной площадки, – ответил за друга Морель. – Вот он на них глаз и положил.

– И вы, Джон, обираетесь выкрасть их у бедной вдовушки? – Мэри рассмеялась. – Конгениально! Кроме нас в этом доме живут минимум две семьи, так что это, по крайней мере, просто глупо…

– Не волнуйтесь, – Джон выудил из кармана небольшие женские золотые часики и помахал ими перед лицом девушки, – я уж как-нибудь с этим разберусь… Зато завтра мы с вами отлично поужинаем. И не абы где, а в лучшем ресторане Парижа!

– Он решил жениться на ней, – Морель сконфуженно хрюкнул. – Запудрил этой дамочке мозги разговорами о кино и звездах, с которыми ее обязательно познакомит и вообще снимет ее в своей новой кинокартине…

– Ну, это уже перебор, – Мэри разочарованно вздохнула.

– Знойная женщина, – сказал Джон, – мечта поэта. Провинциальная непосредственность. И вообще, это единственный наш шанс. Как же я могу его упускать?

– Вы идиот…

– Дорогая моя, – Смит приземлился рядом с ней на диван и приобнял за плечи, – вы сами сказали, что это – мой звездный час. Так что дайте мне сиять…

– Вы забыли, что мы здесь всего на пару дней, – Мэри небрежным движением сбросила его руки со своих плеч.

– И что ж?! Может, я и вправду влюблен? – он рассмеялся. – Знаете, о вкусах не спорят…

– Что ж, Джон, это ваш выбор, – произнесла Мэрион упавшим голосом. – Желаю вам удачи. И все же вы идиот…

– Вы чем-то недовольны? – спросил у нее Смит.

– Нет-нет, – она закусила губу и поспешно отвернулась в сторону.

Перед тем, как Мэри резко встала с дивана и, так и не притронувшись к ужину, ушла в спальню, Джон успел разглядеть, что ее щеки запылали, а в глазах… В глазах он увидел, хотя ему могло всего лишь показаться, он увидел слезы.

В квартире на пару минут настала тишина.

– Когда же свадьба? – поинтересовался Бернард, которого напрягла наступившая тишина.

– В связи со сложившейся политической ситуацией, то скорее, чем вы могли бы себе представить, – вздохнул Джон. – Завтра она пойдет к священнику…