Юрий Корочков - Пингвин выходит на связь

Потом было ещё много волоков. Мы забрались очень далеко на восток, в предгорья, которые наш проводник назвал «Лонгдокой», а дальние горы «Хараелах». Вообще же вся эта местность носит имя «Путорана» – страна озёр. Озёр тут и вправду великое множество, но главное – мы нашли следы древних разработок медной руды и угля. И рудники отнюдь не истощены – тут полным-полно даже и самородной меди! Возвращаться назад было поздно, и мы решились зазимовать на древних рудниках, благо имеющийся тут в изобилии каменный уголь позволял легко решить проблему тепла долгой зимой.

Теперь нам осталось только вернуться. Похоже, что готовится большая война, и нашей Родине ой как не помешает новое месторождение меди. Да и о себе не грех подумать! Почему наживаться на ресурсах должны иностранные барыги, выводящие львиную долю прибыли за рубеж? Не лучше ли заняться разработкой нам самим? В такое дело без раздумий вложится Витюнин отец, а он, хоть и порядочный пройдоха, но свой, русский банкир, и капиталы до копейки хранит на родине.

Май?

Наконец пришла весна! Погода последние дни стоит тёплая, даже скорее жаркая. Северное солнце нас не щадит – дни и ночи кружит оно по небосводу невысоко от горизонта, и напоминает милое апрельское солнышко средних широт. Тает снег, повсюду журчат ручьи и распускаются цветы. Тут и там снуют лемминги, над головами кружат агрессивные чайки и воют поморники. На отмелях вдоль берега резвятся юркие кулики. Но больше всего здесь уток всех пород. Они прилетели с месяц назад, но у многих сейчас уже обширные выводки. Часто можно видеть, как важно, не теряя достоинства, шагает по берегу семья гусей. Почти ежедневно на склонах холмов, ещё покрытых снегом, можно видеть оленей, а однажды на гребень холма вышел огромный полярный волк.

Мы готовимся покинуть это страшное место! Не хочу вспоминать зиму! Скажу одно – она была ужасна. Какими же наивными дураками мы были ещё осенью! Какая медь?! Какие деньги?! Они не вернут жизни и здоровья! Скорее, скорее отсюда! Взятый мешок лимонов спас нас от цинги, но Василий пропал несколько месяцев назад, отправившись на охоту, и мы остались вдвоём. У нас нет ни малейших шансов повторить прошлогодний путь без проводника. Мы с Алёшкой решили – поплывём вниз по реке. Так у нас есть шанс выйти к людям или морю, в море же, вполне вероятно, крейсирует «Крачка», и ждёт нашего сигнала Витюня. Завтра трогаемся с зимовья, и я дописываю эти строки, когда мы уже подготовили лодку к плаванию.

Сегодня сделали днёвку, на острове, и я продолжаю дневник. Итак, два дня назад мы покинули зимовье и под резкими порывами пронизывающего ветра подняли парус в твёрдой надежде на светлое будущее. Увлекаемая ветром и течением, наша ладья резво устремилась вниз по реке. К исходу дня мы вошли в огромное озеро, конца которому не смогли определить. Мы даже было подумали, что это море, но вода в озере пресная и очень вкусная. Решили идти на север, ведь где-то там море и «Крачка». Весь день провели под парусами, и свежий ветер лихо нёс лодку с приличной скоростью. Наконец увидели северный берег озера и небольшой островок неподалёку от русла вытекающей из озера реки. Тут и решились заночевать. Завтра продолжим наше путешествие.

Среди ночи нас разбудил грохот. Выскочив из-под одеял, мы увидели, что о корпус лодки ударяют льдины. Их было целое море. Лёд уходил из озера в реку, по которой нам предстоял путь. Пришлось срочно менять стоянку, но, слава Богу, всё обошлось. Мы уже было решились сниматься с якоря, но всё вдруг окутал непроницаемый туман. Утром туман рассеялся, и мы вошли в реку.

Течение было столь стремительным, что Алёшка едва успевал ворочать рулевым веслом, я же вовсю орудовал шестом на носу лодки, отталкивая льдины. Русло реки изобиловало крутыми поворотами, а вскоре мы попали на первый порог – каменную гряду, протянувшуюся вдоль русла метров на триста. Каменных глыб не было видно, и лишь вода, кипевшая на поверхности, выдавала гряду. Мы старались держаться подальше, но, уворачиваясь от льдин, всё ближе приближались к опасной черте. Наконец порог был пройден, и мы, поставив парус, смогли вздохнуть спокойнее.

К вечеру погода испортилась – сильный северный ветер гнал волну, и мы решились заночевать. Сижу у костра и пишу эти строки.

Июнь?

Надо взять себя в руки. Сегодня у меня появились первые признаки цинги. Когда я сказал об этом Алёшке, он признался, что у него цинга уже больше месяца. Но надежда ещё есть. Главное – не отчаиваться, и мы выберемся. Продолжу заметки с того места, где остановился.

После той ночи мы шли по реке целый день, и к вечеру добрались до распутья. До сих пор сомневаюсь, правильно ли мы тогда решили пойти по течению – к морю. Выше по течению притока был установлен крест, там могли быть люди, жизнь. Но идти против течения мы, ослабевшие после зимовки, могли только под парусом, а это крайне ненадёжно при местных переменчивых ветрах. И мы продолжили наш бесконечный путь вниз по реке. Глядя на нашу очень «обзорную» карту, я думаю, что мы спускались по Пясине. Только она тянется так далеко на север, сворачивая затем на запад, и впадая в море фактически перпендикулярно Енисею. Река очень широкая – шире Невы у стрелки Васильевского острова, но мелкая, с низкими каменистыми берегами, за которыми до самого горизонта тянется голая безжизненная тундра.

Сегодня Алёше совсем плохо, он весь день пролежал на дне лодки. Я тоже теряю силы, но по моим подсчетам скоро побережье, а в дельте Енисея, всего в паре сотен миль, «Крачка». На яхточке стоит керосиномотор болиндера, и она сможет быстро подойти к нам. Утешаю этими рассуждениями Лёшку, но сам понимаю, что в Пясину Витюня зайти не сможет – значит, мы должны дотянуть до берега моря.

Не вёл записи около недели. Лёша совсем плох, устроили днёвку. Уже третий день приливы поворачивают течение реки вспять, а это верный признак моря! Всё время идём вдоль левого берега, чтобы оказаться у южного берега Пясинской губы. Сегодня, пока Лёша спал, я натянул антенну и попытался принять работу «Крачки». На детекторный приёмник не слышно ничего, а включать в схему реле Папалекси не решился – их всего два, а проработать такое реле может от силы несколько часов. Оба они понадобятся, чтобы установить устойчивую связь с яхтой, когда придёт время.

Ещё неделя. Лёша не приходит в сознание. Боюсь, он не доживёт до спасительной помощи, которая уже близка. Я и сам чрезвычайно слаб – сегодня с трудом вытащил лодку на гальку. Не помню, как тут оказался – должно быть плыл в бреду. Но это море! Дальше плыть нет ни сил, ни нужды. На побережье, в хорошо видимом с моря месте поставил гурий, и установил на его вершине столб из плавника с надписью «Пингвин».