Коллектив авторов - Трэвелмания. Сборник рассказов

В голове не укладывается, прошло столько лет! Он нашёл её через соцсети. Сказал: случайно. Хм, возможно… Но с её-то редчайшей фамилией, которую она отстояла у двух мужей, найти её проще пареной репы!

Они стали общаться, оба были снова свободные. И вдруг это предложение: прилететь к нему в Австралию! Ирина отнекивалась: чересчур долгий перелёт (она терпеть не могла самолёты), резкая смена климата и вообще… Геннадий уговаривал как мог: расхваливал свой Сидней, обещал удивить австралийской экзотикой, в конце концов, оплатил всю поездку. И она сдалась… И вот уже завтра летит, а в багаже зачем-то тащит своё прошлое…

Гена встретил её в аэропорту. Они не стали обниматься. Он только взволнованно и долго тряс её руку. В пригороде Сиднея у него был собственный дом. В машине, поглядывая то и дело на Ирину, он вперемешку рассказывал о работе, о взрослой дочери, о чем-то ещё… Она почти его не слышала, только незаметно пыталась узнать в нём того, прежнего Генку, по которому когда-то сходила с ума. В воздухе была какая-то задымленность, пахло гарью.

Гена сказал, что сгорели уже миллионы гектаров леса. Ей стало совсем тревожно:

– А как же звери? Наверное, погибло много кенгуру?

Покоробил его ответ:

– Да что там кенгуру! Снова наплодятся, дома вот горят!

Раньше за ним она не замечала этой бесчувственности… Гена всячески подчеркивал свой статус: приличные должность и доход, классная машина…

Но где тот веселый кавээнщик, остроумный и притягательный!? Ирина тут же одергивала себя: «Ты тоже уже не двадцатилетняя красотка! Полтинник разменяла!»

Список достопримечательностей пришлось сократить: Большой Барьерный риф (что там делать без подводного плавания?), из-за пожаров ― Национальный парк с его удивительными Голубыми горами и Королевский каньон по той же причине. Но зато они истоптали все ноги, обойдя огромный Королевский ботанический сад. Его тридцать гектаров спокойно расположились прямо среди небоскребов. Сиднейский оперный театр пришлось осмотреть только снаружи. Гена сказал, что билеты нужно было заказывать заранее. Жаль, это же визитная карточка Сиднея! Но прошлись по мосту Харбор-Бридж. Тоже очень известное место. Впрочем, его километровая длина не доставила Ирине удовольствия: слишком было жарко! Через огромный торговый центр, расположенный в Здании королевы Виктории, Геннадий буквально протащил Иру. Наверное, боялся, что она соблазнится на какую-то дорогую покупку. Но увидев некоторое ее разочарование, он решился на ва-банк: повел на знаменитую Сиднейскую башню. Со смотровой площадки они любовались видами города и океанской бухтой. В шикарном вращающемся ресторане этой башни он раскрыл свои карты. Несмотря на такое романтическое место, его предложение выглядело каким-то прозаичным. Ирина решила сгладить отказ шутливым тоном:

– Нет, нет и нет, Геночка! Это стоит один раз посмотреть, но жить здесь ― увольте! Я люблю, чтобы в Новый год были снег и елка, а не эвкалипт с коалой. Приезжай теперь ты ко мне – Москву не узнаешь!

Гена как-то разом сник:

– Ты все такая же патриотка…

Да, Ирине уже нестерпимо хотелось месить сапожками снежную слякоть или скользить на тротуаре, все равно! Но дома! Еще бы выбросить из головы мысль: «В одну реку нельзя войти дважды».

Татьяна Ольхова @tatianaolkhova

Я сижу в низеньком подвале, подвернув под себя ноги. У меня с собой холщовая сумка, в ней бутылка воды, две пачки овсяного печенья, йод и бинты. Еще косметичка и сменное белье. Было еще маленькое зеркальце, но я его случайно разбила.

Мне придется сидеть тут до вечера, чтобы никто меня не нашел.

Как же противно пахнет… Как будто старая крыса залезла в этот подвал и померла здесь. И тянет какой-то гнилью.

Чтобы отвлечься, я представляю Большой Барьерный Риф. Я с детства хотела побывать там ― проехать через всю страну, вдоль национальных парков, увидеть варанов и кенгуру, и, наконец, оказаться на волшебных островах. Где тысячи разноцветных рыб живут в райском уголке Земли.

Когда мне страшно, я представляю, как плыву среди этих рыбок и кораллов. Вода обнимет меня и успокоит.

В щелку видно, что на улице светит солнце, я даже вижу проходящих мимо подвала людей. Точнее, их ноги. Вот прошли красивые туфельки, а рядом ― детские сандалики. Похожие были и у Пола…

Нет, нельзя плакать! Не плачь! Коралловый риф, думай про риф. Стайки рыб… Да, стайки разноцветных рыбок плывут мимо меня. Я внимательно смотрю на них. Мне не надо никуда бежать, я могу, наконец, остановиться. Мне спокойно… спокойно.

Иногда вместо рыбок я представляю водопады бухты Талбот ― вода там бежит горизонтально, и это так красиво.

У меня очень болят руки. Болит кожа от ожогов, болят запястья после нашего последнего спора. На левом до сих пор видна гематома от веревки. Пальцы… у меня очень красивые пальцы и тонкие кисти рук. Когда-то я носила кольца, на безымянном пальце левой руки есть небольшой след. Стараюсь не смотреть на ногти. Я пыталась вытащить кирпич и сломала несколько. Это было с неделю назад. Пальцы кровили. Там, наверное, остались следы.

Но я убежала.

Я родилась в Западной Австралии. Живу в небольшой деревне около Албани, на побережье. Я хочу добраться до Перта, крупнейшего города в нашей части страны. Там мне помогут. Анна сказала, что должны помочь. Я верю Анне. Они должны помочь.

Я убежала 4 дня назад. Как только он выпустил меня, этой же ночью я взяла свою сумку, дошла до трассы и поймала попутку.

Я доехала до этого города, потому что отсюда мне нужно добраться в Перт.

Я очень осторожна. Днем я прячусь, и передвигаюсь только с наступлением темноты.

Я боюсь только, что он выследит меня через телефон. Я не выбросила его. Не могу. Там фотографии, понимаете. Того времени, когда я еще любила фотографироваться. Когда я МОГЛА.

Скула болит, никак не заживет. Он всегда бил с одной и той же стороны. Анна хотела отвести меня к врачу, боялась, что кость уже раздроблена, но я не пошла.

У нас запрещено владение огнестрельным оружием, это запрещено законом. Но у него есть пистолет.

Утром мне пришлось идти на вокзал. Если я сяду на поезд, через 3 часа буду в Перте. Только бы хватило наличных денег. Билет стоит 50 долларов, и, отойдя в сторонку от касс, я начинаю считать мятые купюры ― то, что у меня осталось.

Не хватает. Черт, черт, черт.

Это значит, что придется платить картой.

И я плачу картой. И молюсь, чтобы он не отследил платеж.

…

Свет бьет мне в глаза. Я лежу на жесткой кушетке в небольшой комнате. Пытаюсь повернуться, но мои руки зафиксированы мягкими ремнями. Я должна что-то чувствовать ― но не чувствую ничего. Как будто вата в голове.