Владимир Балязин - Дорогой богов

Что такое соль или наряд по сравнению с неоценимыми благами свободы и безопасности? Или что такое неудобства в течение нескольких месяцев по сравнению с вековой рабской зависимостью?»

Ваня опустил листочки на песок и решил, что он сбежит к этим людям, даже если ему будет грозить самая страшная казнь.

Выполняя приказ, полученный из Лондона, генерал Бургойн во главе пестрого, более чем трехтысячного воинства, состоявшего из англичан, немцев, канадских французов и нескольких сот индейцев, в середине июля выступил из Монреаля и двинулся к форту Тикондерога. Юго-западнее Бургойна продвигался отряд Сен-Леджера численностью в тысячу человек. Сен-Леджер одновременно с Бургойном покинул Монреаль, поднялся по реке Святого Лаврентия и, переплыв огромное тихое озеро Онтарио, высадился у форта Освего. Из Освего он намеревался пройти на восток, захватить форт Стэнвикс, затем резко повернуть на юг и двигаться к городу Олбэни, куда одновременно с ним должен был привести свой отряд Бургойн.

Американцы, обнаружив отряды Бургойна и Сен-Леджера, вступили с ними в упорную и кровопролитную схватку. Против отряда Сен-Леджера выступили солдаты старого немецкого колониста генерала Геркимера. Наступление корпуса генерала Бургойна сдерживали малочисленные отряды Филиппа Скайлера. Скайлер рассчитывал остановить англичан у фортов Тикондерога и Эдвард, занятых в самом начале войны «Парнями Зеленой горы». Однако надежды Скайлера не сбылись, англичане захватили оба форта. Правда, Бургойну удалось занять Тикондерогу не сразу. Комендант этого форта Артур Сент-Клэр, храбрый и умелый офицер, хорошо организовал оборону. Англичане не могли взять форт до тех пор, пока не догадались поднять артиллерию на самую высокую гору в окрестностях Тикондероги — «Сахарную голову». Захватив «Сахарную голову», они повели убийственный огонь по Тикондероге и расположенному недалеко от нее форту Эдвард. Сент-Клэр, спасая остатки гарнизона, покинул форт Тикондерогу и присоединился к отрядам Скайлера. В это время не он один влился в отряд Скайлера. По узким запутанным тропам к нему на помощь шли и шли сотни волонтеров: фермеры, ремесленники, охотники. В район боев подтягивались спешно посланные Вашингтоном отряды американских генералов Линкольна, Моргана и Арнольда.

6 августа 1777 года неподалеку от Стэнвикса Геркимер, Зная о том, что к нему на помощь идет генерал Арнольд, вступил в решительный бой с Сен-Леджером. Вначале американцы едва не потерпели поражение. Старик Геркимер был ранен в грудь и в плечо, однако не потерял управления боем и все же дождался подхода подкреплений. Солдаты Сен-Леджера, измотанные многочасовым сражением, не выдержали удара свежих сил Арнольда и были разгромлены.

Полк Манштейна вышел из Монреаля в самом хвосте колонны Бургойна. За четыре дня солдаты прошли около шестидесяти миль, но не слышали ни одного выстрела. На пятый день, когда последние торговые фактории и все реже встречавшиеся фермы остались далеко позади, гессенцы и вюртембержцы были взбудоражены вестью, что на индейцев, шедших в боевом охранении, напали американцы. В непролазной чащобе они внезапно обстреляли индейцев и так же внезапно прекратили огонь, укрывшись в сумраке первобытного леса.

Известие вызвало изрядный переполох, Куно фон Манштейн тотчас же утроил сторожевые пикеты и со всех сторон выставил цепи стрелков. Ивану и еще двум солдатам было приказано замыкать колонну, наблюдая за тем, чтобы неприятель не напал с тыла.

Иван и двое его новых товарищей медленно брели в сотне шагов за последними телегами полкового обоза. На ночлег полк остановился в поле. Манштейн принял все меры предосторожности. Его шатер стоял в самом центре лагеря. Вокруг городка замкнутым тесным кольцом стояли десятки прижатых друг к другу телег. Лагерь занимал площадь в добрую квадратную милю, но все же в нем было тесно из-за сотен коней и солдат, множества пушек, палаток и повозок.

Неподалеку от полка наемников разбили бивак англичане, чуть в стороне остановился отряд индейцев. Ночь прошла спокойно.

Рано утром звуки рожков и барабанов подняли индейцев и англичан. Гессенцы и вюртембержцы, еще не получив приказа, тоже стали собираться в поход, однако никаких распоряжений не последовало.

Через несколько минут после того, как шумно зашевелились на соседних с ними биваках, солдаты увидели, как из английского лагеря выехала верхом на лошадях группа офицеров и остановилась почти в самом центре поля. Затем от группы отделились двое всадников и рысью помчались к лагерю наемников. Вскоре между раздвинутыми телегами проскочили полковник Манштейн и его адъютант, приказав горнисту сыграть «построение». Не прошло и пяти минут, как полк замер в четком каре.

Белобрысый Куно выехал в центр четырехугольника и вытащил из-за обшлага мундира свернутый в трубку лист. Не разворачивая его, Манштейн поднял лист вверх и, потрясая им, прокричал:

— Солдаты! У меня в руках приказ его превосходительства генерал-майора Бургойна. Его превосходительство приказывает нашему славному полку оставаться в резерве и не сниматься с места без его приказа. Это почетное задание, ребята! Вас оставляют для самого трудного дела: когда англичанам станет плохо, они призовут на помощь нас, и уж тогда мятежникам несдобровать! — Манштейн передохнул немного и снова закричал: — А пока набирайтесь сил, ребята! Ешьте, пейте и веселитесь! Готовьтесь задать жару этим голодранцам! Бог и король не забудут вас!

Иван скосил глаза на стоявших рядом солдат: одни из них оставались совершенно равнодушными и безучастными, другие улыбались.

«Плохи ваши дела, — подумал он, — если против таких людей, как Томас Пэйн, вы можете выставить златоустов, подобных белобрысому Куно».

Гессенцы и вюртембержцы недолго простояли на месте. Не прошло и недели, как полк выступил в поход, и даже самые твердолобые служаки вспомнили слова полковника: когда англичанам станет плохо, они позовут на помощь. А вот о том, что именно тогда мятежникам несдобровать, вспоминали очень немногие.

Военные действия начались сразу же, как только полк втянулся в лес. Казалось, мятежники прячутся за каждым деревом. Дорогу наемникам преграждали ловушки, завалы, глубокие волчьи ямы с торчащими на дне острыми копьями. Бунтовщики янки не брезговали ничем: двое солдат попали в медвежьи капканы и теперь их везли с переломанными ногами на тряской санитарной фуре в самом хвосте колонны.

В полдень к полковнику притащили первого пленного. Это был пожилой мужчина, почти старик. Все лицо у него было в крови и ссадинах, руки крепко связаны за спиной веревкой. Пленный сильно хромал и, когда его толкали в спину, заставляя идти быстрее, только тяжело сопел и смотрел на солдат белыми от ненависти глазами. Он молчал, отказавшись назвать даже свое имя.