Рина Оре - Гибель Лодэтского Дьявола. Первый том

Рот Альдриана превратился в щелочку-рану.

– Нет, этот недостойный отец предал нас, своих детей, свою землю и свой долг! – твердо и зло сказал герцог. – Он ныне в Идерданне – заклинает о чуде для Орензы – вот и вся его нам помощь! Король молится у статуи Святой Ма́йрты! У статуи женской заступницы! И этим всё сказано! Теперь каждое герцогство, графство или город Орензы одни против врага. Что же, мы обойдемся без такого труса, как Элла Короткий! Мы – храбрые и непобедимые лиисемцы, прославленные воители Меридеи, мы станем той мощью, что разобьет варваров, даст пример прочим и соберет Орензу под крылом сокола! Лиисем столь обширен, что мы ранее не нуждались в чьей-то помощи – и сейчас не будем никого о ней просить! У нас довольно пушечных орудий, чтобы изжарить любых дьяволов, – и если надо, мы сделаем еще больше пушек! Наша сторона – правая, и Бог на нашей стороне! Он послал на наши земли войну, но не в проклятье нам, а в милость! Лишь негодному трусу испытание войной – горе, храбрецу война – это удача! Как и тридцать шесть лет назад, лиисемцы вновь одержат верх над ладикэйцами. А после победы мы ничего не забудем – нам заплатят не только наши враги: Элла Короткий более не получит и медного четвертака из Лиисема! За лишения мы возвратим себе всё сторицей и будем процветать еще пуще, чем сейчас, чем когда-либо до этого. Наши жертвы окупятся щедротами, терпение и стойкость переплавятся в серебро да золото. После победы масло и мясо будут на столе даже в самом бедном доме! Даже в будние дни! А нужда навек отступит от земель великого, благословленного Нашим Господом Лиисема и от нас, его великих детей!

Герцог Альдриан закончил речь под радостный гомон. Когда он, помахав на прощание, покидал трибуну, толпа ревела так, что воздух над ней падал вверх и вниз. Люди под бравурные звуки труб кричали одно слово без остановки, одно имя, – они кричали «Аль-дри-ан!»

________________

Градоначальника мог назначить на должность король, принц, герцог или маркграф. Порой им становился младший сын аристократа, негодный из-за слабого здоровья к воинской службе, но чаще это место доставалось незнатному мужчине, способному управиться с неисчислимыми нуждами большого поселения. Градоначальник Элладанна должен был проверять судей, руководить стражниками, предотвращать эпидемии или бунты, наблюдать за деятельностью послов, организовать почтовую связь с соседними городами, развивать вместе с патрициями торговлю, в то же время ограничивая их власть, регулировать сборы, наполнение казны и ее расходы, упреждать преступления и «передавать слово» герцога Лиисемского. Также он хранил «Медную книгу» с переписью небогатых горожан, «Бронзовую книгу» с учетом городской земли и «Серебряную книгу» со списком владетелей широкого имущества, – по этим фолиантам управа взыскивала подати и различные сборы, нотариусы заверяли сделки, а мирской суд принимал жалобы. «Золотая книга» с именами аристократов и «Железная книга» воинов хранились в канцелярии герцога.

Главой Элладанна более двадцати лет оставался Ортлиб Совиннак, знаменитый как суровым нравом, так и наружностью – его фигура была столь грузна, что когда он взошел после герцога на трибуну, то показалось, что в ложе сгустилась туча. Он предпочитал неброскую одежду, строгого кроя и преимущественно темную; летом появлялся в длинном нарамнике поверх укороченной туники, зимой – в полукафтане и плаще с бобровым воротником, но всегда его видели в черной токе – небольшой шляпе без полей с жестким околышем и мягкой верхушкой. Перьев или каких-либо иных украшений его бархатная тока не имела. Маргарита, глядя на то, как градоначальник разворачивает свиток, отмеченный двумя свинцовыми печатями, в который раз подумала, что он похож на медведя – столь противоречивого и непредсказуемого зверя, что тот стал символом двуличия, а то и безличия (меридейцы считали, что медвежата рождаются бесформенными валунами и их облик лепит медведица-мать). Ортлиб Совиннак зачитывал условия отбора воинов и детали службы, извещая, что им полагалось, а что нет. В Элладанне надлежало сформировать пехоту из двадцати тысяч мужчин, достигших возраста Посвящения – восемнадцати лет, и еще не минувших второго возраста Благодарения – сорока с половиной лет. Лучников, арбалетчиков и ружейников брали в любом количестве и любого возраста. Кроме них требовались плотники, камнетесы и хирурги. До конца второй триады Нестяжания рыцари Лиисема намеревались производить отбор в пехоту, а затем еще триаду обучать новобранцев во всех четырех крепостях Элладанна. В календу восьмиды Кротости войско выдвигалось к Нонанданну.

Слушая речь градоначальника вполуха, Маргарита от скуки его рассматривала: большая голова с острой бородкой и токой будто бы росла без шеи из тяжелого туловища; на правом плече был накинут, как шарф, красный шаперон; на поясе поблескивал церемониальный золоченый ключ от города. Уменьшенные копии такого ключа, из серебра, также подвешивали к поясу патриции, а шаперон-шарф гласил о важном положении мужчины – их имели судьи, магистры, лучшие из астрологов. Черный шаперон означал степень «с почетом», красный шаперон – «с большим почетом», серый шаперон – «с максимальным почетом». В обычной жизни шапероны носили на голове, при исполнении обязанностей клали на плечо.

Еще у судьи была трость с печатью на набалдашнике, у магистра знаний – мантия, у лекаря в Элладанне – плоский колпак, похожий на перевернутую миску. Градоначальник Совиннак в повседневной жизни пренебрегал своими инсигниями власти – ключом и шапероном-шарфом, поэтому для горожан его черная тока тоже стала негласной инсигнией.

«Чего я про него помню? – думала Маргарита. – Он жуть старый – народился в тридцать восьмом цикле лет, как дядя Жоль и тетка Клементина, но он вовсе старик, – ему не меньше́е пятидесяти! Тетка Клементина говорит, что он родом с южного берегу Лиисема, с Веммельских гор, откудова былась ее бабка. У градначальника Совиннака глаза темные, как и у тетки. Наверное, когда он злится, то они блестят, как ее глаза… Только у тетки Клементины глаза слегка навыкате, а у него усаженные внутря глазки-прорези, как две щелки. И моя тетка лишь в своем дому грозная – перед прочими она вечно лебезится и старается годить им, как Мамаше Агне… Старается нравиться… А градначальник глядит на людей жестко… Чего я еще помню? Его поставил градначальником Альбальд Бесстрашный, и при герцоге-отце он полнил виселицу и всякое благодаренье, и медиану… Странно, что его не погнал с месту Альдриан Красивый. Градначальника же никто в Элладанне не любит, хоть и все его боятся: зовут за глаза Свиннаком, но говорят это тихо или даже шепотом. Его так обзывают, затем что он очень толстый, но мне нравятся толстяки – они добрые, как мой дядюшка или дед Гибих – дед тоже добрый, хотя бывается жуть грубым… Дядя Жоль еще и всей этакой мяяягкий, и я люблю, когда он меня обнимает, но у градначальника полнота… злая. Его лицо вроде и не худое, но скулы приметные – кабы он былся стройным, они бы лезли нам в глаза».