Алексей Некрасов- Вебер - Живой труп

Извинившись перед гостем, Иван Карлович покинул кухню, а через несколько минут вернулся с запечатанной сургучом бутылкой и тоненькой книжицей в дешевом бумажном переплете.

– Вот, извольте сами ознакомиться! Произведение весьма занятное. Думаю, что удовольствие от прочтения получите. А как врач, пока могу порекомендовать только вот это. От видений возможно полностью не избавит. Но нервы успокоит, и спать лучше будете.

С этими словами Иван Карлович вручил книгу и полулитровую бутыль микстуры.

Вернувшись от доктора, Александр опоздал к началу ужина. На этот раз вечером на огонек заглянула госпожа Малинина. Зайдя на веранду, он застал жену и гостью за уже не первой по счету чашкой чая и оживленной беседой. Дамы обсуждали светские новости и последний скандал вокруг известной петроградской киноактрисы.

– Опоздавших сегодня не кормят! – весело заявила Анна.

– Милая, вы уж не обижайте мужа! Он у вас славный молодой человек, – заступилась за главу семьи Пелагея Андреевна.

– Умеешь ты благоприятное впечатление на женщин производить! – усмехнулась Анна Пока она отошла на кухню разогревать ужин, Александр показал гостье взятую у доктора книгу. Поинтересовался, не про эту ли вещь она упоминала на их последней встрече. Выяснилось, что нет. Автор был Пелагее Андреевне неизвестен. Хотя по оформлению обложки, где похожая на огненно красного дракона молния раскалывала двуглавого имперского орла, можно было предположить, что тематика та же. Да и название соответствовало:-" Февральское перепутье."

С возвращением Анны беседа опять перешла на светские новости. Обсудили недавно состоявшееся состязание барышень за звание первой красавицы империи. Давно популярные на развращенном эмансипацией Западе конкурсы в России только начали входить в моду. И в обществе дискутировалось, прилично ли девушкам из дворянского сословия принимать в них участие.

После ужина Александр отвез гостью домой. По дороге успели поговорить на литературную тему, и Пелагея Андреевна снова посетовала, что многие молодые авторы в погоне за популярностью пишут всякие ужасы. Жизнь в их мрачных фантазиях выглядит куда хуже, чем на самом деле. И еще она высказал весьма глубокую для пожилой провинциальной помещицы мысль: – Все эти литературные опусы не такое уж невинное развлечение. Они приучают людей к мысли, что такое вполне возможно. Кроме этого есть какая-то мистическая связь между реальностью и теми мирами, что создает литература. И однажды сотворенные больной фантазией иных авторов страшилки могут прорваться в нашу действительность.

Вернувшись, Александр после душа сразу отправился в спальню. Включил ночник, поудобней устроился на кровати и открыл книгу. Вернувшись из детской, Анна поинтересовалась, что он читает.

– Да так, любовный романчик, – отшутился Александр.

– Ну, ну. Только не увлекайся сильно, а то ты у меня впечатлительный, – насмешливо протянула Анна. Но тут же попросила:

– Когда закончишь, дай мне. Тоже хочу про любовь почитать. А то я тут совсем в наседку превратилась.

Вскоре она уже спала, а Александр читал до середины ночи. Заставив себя закрыть книгу, почувствовал, что вряд ли сможет уснуть и вышел покурить на улицу. Он все еще был под впечатлением. Наблюдая, как с кончика сигареты падают в траву красные огоньки, думал, что фантазия очень похожа на правду. Развитие событий в феврале девятьсот семнадцатого вполне могло пойти по описанному сценарию. Более того, автор утверждал, что именно этот вариант наиболее вероятен и лежит в основном русле истории. А та реальность, в которой они живут, всего лишь случайно реализовавшаяся боковая ветвь. Гипотетическую возможность такого расщепления он обосновывал, ссылаясь на последние теоретические открытия в квантовой физике. И пресловутый "Днепровский синдром" по его убеждению был попыткой настоящей реальности прорваться в эфемерную.

Та "настоящая", по версии автора, история России оказала огромное влияние на весь мир. Аграрная страна на задворках индустриальной Европы, снова оказалась ведущей державой, почти как во времена Екатерины Великой. Однако, эта иная судьба была чудовищно трагичной. Александр чувствовал, как из темных глубин души поднимается страх. Мир, в котором он жил, вдруг представился тонким налетом почвы на жерле вулкана. Он видел, как красные языки подземного огня слизывают уютные особнячки, беседки в садах, людей, пьющих чай на веранде. Пламя пожирало церкви, благотворительные балы в земской управе, дворянские собрания, уклад, который он, как и многие, считал архаичным, но в глубине души не представлял себе иной жизни. Парадные мундиры, белые бальные платья барышень, томики сентиментальных стихов, как мусор, сгорали в топке истории, а на выгоревшей земле вырастали уродливые и в то же время величественные пики застывшей лавы.

Описанные автором ужасы гражданской войны показались Александру гротескно преувеличенными, однако, догматы новой идеологии, словно были подслушаны из их разговоров с Рахимовым.

" А ведь я мог оказаться, ко всему этому причастен!" – с ужасом думал он и благодарил Господа за то, что уберег, не дал свернуть на этот губительный, как для себя, так и для всей страны путь. Даже вполне умеренные идеи о возможном либеральном переустройстве отечества, которые он раньше поддерживал, теперь уже казались опасной блажью. Все это было заигрыванием с темной силой, которая, словно спущенный с цепи демон, первым делом пожрет своего освободителя. И Александр чувствовал, как из сторонника либеральных перемен превращается в рьяного хранителя устоев.

Уснуть в ту ночь помогла только микстура от Ивана Карловича. До девяти утра он проспал как убитый, а сразу после завтрака поехал на очередное собрание.

На этот раз снова обсуждали предложение господина Даломяна. Вернее ответ на них от товарищества. За основу Добрыня взял предложения Александра. Слушая, как председатель излагает собранию его формулировки, он испытывал скромную гордость. Казалось, все очень разумно взвешенно и этот вариант должен пройти. Но не тут то было! Обнаружилось, что чуть ли ни у каждого второго на этот счет свое особое мнение. И этот каждый второй начинал спорить до хрипоты, доказывая свою правоту. В ходе дискуссии Александр два раза брал слово и поднимался на трибуну. Старался говорить как можно убедительней, но его плохо слушали и все время перебивали. Он злился, повышал голос, но в какой-то момент, несмотря на накал спора заметил, как из дальнего конца зала на него с усмешкой смотрит какой-то незнакомый лысый господин в дорогом сюртуке. Сев на место, Александр обернулся и обнаружил, что незнакомец продолжает изучать его взглядом. В какой-то момент даже показалось, что он подмигивает. Александр возмущенно отвернулся. Однако, желание подойти и поинтересоваться, почему приезжему господину вздумалось его так пристально рассматривать, подавил сразу. Подобный разговор снова мог закончиться встречей у старой мельницы. А этого совсем не хотелось.