Михаил Алексеев - 22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка

В мае-июне 1965 года военный историк В.А. Анфилов неоднократно встречался с Г.К. Жуковым, о чем он оставил следующие воспоминания:

«Много времени в ходе первой и последующих встреч было уделено обсуждению вопроса о причинах просчета Сталина в оценке сроков возможной агрессии и обусловленной этим тактической внезапности нападения немцев. В частности, я задал такой вопрос:

– Как вы оценили докладную записку начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова от 20 марта 1941 года?

– Какую записку? – насторожился Жуков.

Я показал ему странички рукописи, на которых излагалось ее содержание. В записке указывались три варианта возможного нападения немцев на СССР, один из которых был, по сути, замыслом плана “Барбаросса”. Назывался и ориентировочный срок вторжения. Голиков же, как ни странно, вопреки приводимым фактам утверждал, что нападение Германии возможно только после победы над Англией, а оперативные документы немцев, о которых шла речь, следует расценивать как дезинформацию английской или германской разведки…

– Я впервые вижу ее, – возмущенно сказал маршал, прочитав документ.

– Разве Голиков вам не докладывал?

– Он не подчинялся мне, а потому и не делал этого. Он докладывал непосредственно Сталину, а иногда и Тимошенко. Но об этом документе он, по-видимому, наркома не информировал, потому что тот делился со мной основными сведениями разведки, получаемыми от Голикова. Я вас прошу добиться опубликования этого документа, чтобы показать, чего стоил Голиков» [486].

Предвоенный начальник Генерального штаба Г.К. Жуков ошибается, утверждая, что начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Голиков ему не подчинялся, так как последний одновременно являлся его заместителем. Гипотетически Жуков мог быть не знаком с этим докладом, если допустить, что к числу перечисленных адресатов, куда был направлен доклад – НКО СССР, СНК СССР и ЦК ВКП(б) – не относился Генеральный штаб. Являясь структурным подразделением Генерального штаба, Разведуправление должно было регулярно доводить до сведения начальников других подразделений наиболее важную информацию о потенциальных противниках.

По мнению первого заместителя начальника ГРУ А.Г. Павлова (1978–1989 гг.), выводы военной разведки были своеобразной данью существовавшей деспотичной атмосфере и своего рода пропуском для доклада Сталину, который мог сам делать выводы из докладывавшихся сведений, а на выводы Разведуправления не обращать внимания [487].

4 февраля 1964 года маршал Советского Союза Ф.И. Голиков обратился с письмом к начальнику ГРУ ГШ генералу армии П.И. Ивашутину, в котором просил ознакомиться с письменным докладом Разведупра от 20 марта 1941 г. за его подписью. Ознакомившись с докладом бывший начальник военной разведки заметил, что «все правильно изложено». В отношении выводов он сказал, что «они значения не имеют» [488].

В 1965 году военный историк В.А. Анфилов встречался не только с Г.К. Жуковым. Состоялись его встречи и с Ф.И. Голиковым, в ходе одной из которых он попросил бывшего начальника Разведупра прокомментировать выводы доклада 20 июня 1941 года:

«– Товарищ маршал! Помните ли Вы свою докладную записку Сталину от 20 марта 1941 года?

– Как же, хорошо помню. Ведь в ней были изложены факты, которые потом подтвердились

– Вот именно. А как Сталин отнесся к ним?

– Он их оценил так же, как и я(здесь и далее выделение сделано мной. – М.А .).

– Почему Вы сделали вывод, который отрицал вероятность осуществления изложенных планов Гитлера? Вы сами верили этим фактам или нет?

– А вы знали Сталина?

– Я видел его на трибуне Мавзолея Ленина, когда стоял в парадных расчетах.

Ну вот, а я ему подчинялся, докладывал и боялся его. У него сложилось мнение, что пока Германия не закончит войну с Англией, на нас не нападет. Мы, зная его характер, подстраивали – свои заключения под его точку зрения» [489].

Данная цитата приведена в книге «Загадка 1941 года. О войне под разными ракурсами», авторами которой являются Анфилов В.А. и Ф.И. Голиков. Участвовал ли Голиков в написании этой монографии, утверждать сложно. По крайней мере, он ее читал. Поэтому не может быть никаких сомнений в подлинности тех оценок, которые дает сам маршал.

В конце марта 1941 года циркулярной шифртелеграммой, направленной во все зарубежные аппараты военной разведки, было дано недвусмысленное указание:

«В оценке различного рода сведений и слухов о выступлении против нас надо исходить из общей международной ситуации и из того, от кого поступают эти сведения.

Нас стремятся запугать.

Собирайте факты, анализируйте их и с учетом международной обстановки делайте свои выводы» [490].

Сведения «о выступлении против нас» были квалифицированы «как слухи». В обстановке неопределенности в части принятия решения Гитлером, «выступление против нас», равно как выступление против Англии в полной мере могло быть отнесено к слухам.

23 марта состоялась встреча с «АБЦ», который помимо устной информации представил доклад о своих встречах с «Мартом» в январе – феврале 1941 г. в Берлине. В этой связи «Ещенко» доносил в Москву:

«1) Киллингер (германский посол в Бухаресте c 3 февраля 1941 г. – М.А .) выдержал в Берлине большую борьбу с Гиммлером, который обвиняет его в том, что он занял неправильную политическую позицию в отношении легионеров (члены организации «Железная гвардия». – М.А .). Дело в том, что Киллингер полностью солидарен с Антонеску и оказал ему поддержку в его борьбе с легионерами. Военные власти немцев в Румынии также поддерживали Антонеску против легионеров. Нацисты во главе с Гиммлером доказывали, что Киллингер искажает политическую опору Германии в Румынии.

Киллингер сумел доказать перед Гитлером и Герингом, что легионеры не могут сейчас являться опорой (подчеркивание документа. – М.А.) для Германии и что здесь должна быть создана новая политическая партия.

Киллингер должен возвратиться 23 марта.

2) При встрече Антонеску с Герингом в Вене обсуждался вопрос о роли Румынии в предстоящей войне Германии с СССР. Еще при встрече с Гитлером Антонеску сам предложил свои услуги для участия в войне против СССР.

В Берлине отмечают, что Антонеску чрезвычайно враждебно настроен против СССР и при всякой встрече с ответственными руководителями Германии требует скорейшей войны против СССР и предоставления ему возможности выступить против СССР в первых рядах.

Геринг при встрече с Антонеску в Вене дал ему ряд указаний по согласованию плана мобилизации румынской армии с планом мобилизации немецкой армии, имея в виду генеральный план войны с СССР.