Анджей Иконников-Галицкий - Сожженные революцией

Рано утром в воскресенье 16 (28) ноября 1880 года у Александры Андреевны родился сын. О том, как его назвать, долго не размышляли: конечно, Александром. Крещён он был в той же Петропавловской церкви, где без малого два года назад венчались его родители.

Александра Андреевна не вернулась к мужу. Разрыв между ними был болезненным и долгим. Александр Львович приезжал, требовал, чтобы жена и сын возвратились к нему, уезжал, писал письма – то грозные, то бранные, то умоляющие. Девять лет длился тяжёлый конфликт, пока наконец огонь не угас и спалённая любовь не обратилась в пепел. В 1889 году был, наконец, оформлен развод. В том же году Александра Андреевна вступила во второй брак. Александр Львович тоже женился – и вновь неудачно…

А мальчик Александр, Саша, Сашура, родившийся тем хмурым ноябрьским утром в ректорском флигеле, рос, окружённый восторженной любовью и заботами всего семейства Бекетовых. Рос крепким, здоровым, так что приятно было смотреть. Долгими петербургскими зимами многочисленные знакомцы ректора могли наблюдать, как нянька прогуливает маленького карапуза по набережной Невы или по дорожкам университетского Ботанического сада. Другая нянька здесь же водила за ручку маленькую девочку – дочку профессора Дмитрия Ивановича Менделеева Любочку. Младенцы, наверно, встречались, но вряд ли обращали друг на друга внимание. Старики – Менделеев и Бекетов – состояли в приятельских отношениях. Их имения – менделеевское Боблово и бекетовское Шахматово – находились в Клинском уезде Московской губернии. Туда их семьи выезжали на лето.

Сашура был, конечно, баловень судьбы. Не только маменькин сынок, что имело место в полной мере, но ещё и бабушкин и дедушкин внучек, и тётушкин племянничек. Все любили его, все вертелись вокруг него, не могли на него наглядеться, ждали от него чего-то необыкновенного в будущем. Дед, барин, профессор, большой, беловолосый и белобородый старик (молодой духом, но старик по обличью), возился с внуком, веселил его, летом бродил с ним по шахматовским полям и перелескам. Бабушка, писательница, учила его грамоте и всяким детским наукам. Незамужняя тетушка Мария Андреевна глядела на него с умилением и уже, должно быть, собирала материал для его будущей биографии. Что уж говорить о матери! Для неё после болезненного разрыва с мужем Саша стал смыслом жизни и светом в окошке. Она называла его Би-бой и одевала, по странной моде того времени, в девочкины платьица с кружавчиками.

Семья Бекетовых была архиинтеллигентной. Если бы для оправдания исторического бытия русской интеллигенции нужно было представить в небесную аттестационную комиссию образцовую интеллигентную семью, то вряд ли нашлось бы что-нибудь лучше семьи Бекетовых. В ней все были причастны к умственному труду, к творчеству. Об Андрее Николаевиче и говорить нечего: учёный, общественник, ректор университета, создатель университетского Ботанического сада (того самого, в котором гуляли Биба и Люба), основоположник Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей, заботливый отец Высших женских Бестужевских курсов, секретарь Вольного экономического общества и редактор его «Трудов», и прочая, и прочая. Его жена Елизавета Григорьевна, урождённая Карелина, плодовитейшая переводчица: в её переводах русский читатель знакомился с романами, повестями и новеллами Вальтера Скотта и Диккенса, Гюго и Бальзака, Лесажа и Теккерея, Брета Гарта и Мопассана, Жорж Санд и Бичер-Стоу, с эпохальным естественно-научным трудом Чарльза Дарвина «Путешествие вокруг света на корабле “Бигль”». Можно смело сказать: несколько поколений юношей и девушек в России (как до-, так и послереволюционной) выросло на чтении книг, переведённых Елизаветой Григорьевной. Этими переводами духовно питались многие, если не все герои нашей книги. Например, мальчики Савинковы и их друг Янек Каляев в далёкой Варшаве…

К литературе и науке были причастны чуть ли не все родственники Саши Блока по материнской линии. Прадед Григорий Силыч Карелин (отец Елизаветы Григорьевны) был известный путешественник, исследователь Средней Азии; брат деда Николай Николаевич Бекетов – физико-химик, член Петербургской академии наук, преподавал химию наследнику престола, будущему императору Николаю Александровичу. Четыре сестры Бекетовы, дочери Андрея Николаевича и Елизаветы Григорьевны, все что-нибудь писали или переводили.

Круг друзей и знакомых семейства Бекетовых был высокодуховен. Знакомцы деда – в основном мужи наук; среди них уже упомянутый Дмитрий Иванович Менделеев, а также физиолог Иван Михайлович Сеченов, химик и композитор Алексей Порфирьевич Бородин, ботаник Андрей Сергеевич Фаминцын и многие другие; перечень их имён выглядит как оглавление энциклопедического словаря русского естествознания второй половины XIX века. Среди родственников и знакомых попадались и люди иного склада, по отношению к которым дед испытывал, надо полагать, нечто вроде опасливого недоверия, но к которым восторженно тянулась молодёжь. Это прежде всего московское семейство Соловьёвых, тоже архи-интеллигентное, только в более гуманитарном духе. Дети знаменитого историка Сергея Михайловича Соловьёва: Владимир, Всеволод, Михаил, Поликсена – все были творцами, писателями, поэтами. Самым знаменитым среди них к исходу восьмидесятых годов сделался Владимир, вдохновенный философ, визионер и поэт. С Соловьёвыми Бекетовы состояли в родстве: жена Михаила Сергеевича Соловьёва Ольга Михайловна была дочерью Александры Григорьевны Коваленской, урождённой Карелиной, сестры Елизаветы Григорьевны Бекетовой. Саше Блоку Ольга Михайловна Соловьёва приходилась двоюродной тёткой, а её маленький сын Серёжа – троюродным братом. Это родство в скором будущем сыграет в судьбе Блока заметную, может быть, решающую роль.

Элитарная интеллигентность семьи Бекетовых базировалась на старом добром дворянском фундаменте. Дед был настоящий русский барин, прекрасно воспитанный, добрый, житейски наивный, проникнутый духом европейской, преимущественно французской культуры, и, конечно же, до мозга костей идеалист и либерал. Именно вера в идеалы и любовь к свободе положили конец его ректорскому служению. В 1883 году во время студенческих волнений он добился от полицейских властей обещания не вторгаться силой на территорию университета. Разумеется, власти не сдержали обещания. Увидев из окна своей ректорской квартиры полицейских, по-хозяйски разгуливающих во дворе Двенадцати коллегий, он тут же написал прошение об отставке и вскоре был уволен. Семья Бекетовых вместе с трёхлетним Сашей покинула ректорский флигель и в последующие годы кочевала по неуютным съёмным петербургским квартирам.