Густав Эмар - Мексиканская месть

Такова история Марцелии, дон Альбино. Я должен был рассказать ее вам для того, чтобы вы знали ту, руки которой вы просите, и мой рассказ имеет другой мотив, который мне остается рассказать вам.

— Благодарю вас за доверие, которым вы удостоили почти незнакомого вам человека, дон Маркос; но будьте уверены, что я заслуживаю этого доверия и что я оправдаю его.

— Я верю вам, Альбино Что же касается до того, что вы сказали, будто бы вы незнакомы мне, то вы ошибаетесь, дон Альбино; напротив, я вас очень хорошо знаю; ежели бы это было иначе, то я не дозволил бы вам переступить порога этого дома. Одна Марцелия привязывает меня к жизни: я охраняю ее, как скряга охраняет свое сокровище, с тревожной ревностью, но постоянно бдительно.

Я выдам ее только за того, в ком будут соединены все необходимые качества для того, чтобы сделать ее счастливой. Я давно уже знаю о том, что вы любите ее, и ежели и не вмешивался до сих пор в ваши свидания…

— В наши свидания! — с живостью воскликнул молодой человек.

— Да, — ответил он отчетливо, — я невидимо присутствовал при всех ваших свиданиях с Марцелией. Вы вели себя честно до настоящего времени; я не упрекаю вас… Только отныне, ежели вы захотите говорить, то ваши беседы с нею должны будут происходить в моем присутствии; обещаете ли вы это мне, дон Альбино?

— Я обещаю вам, дон Маркос; у меня нет ничего секретного с донной Марцелией; моя любовь к ней откровенна.

— Я уверен в этом, и вот почему я хотел устранить все недоразумения между нами, для того чтобы приобрести ваше доверие.

— О, вы имеете его вполне! — воскликнул молодой человек с увлечением.

— Благодарю, а теперь прекратим нашу беседу; уже поздно; мне необходимо немного отдохнуть, для того чтобы потом заняться моими делами.

— Но мне кажется, что вы хотели что-то рассказать мне?

— Это правда; но еще не настало время; я подожду, пока оно не настанет, и тогда я сам скажу вам.

— Пусть будет по-вашему, я стану ожидать.

— Вот в этом углу повешена койка, скоро пройдет ночь. К тому же вы молоды и не заметите неудобства гостеприимства, которое я вам предложил.

Может быть, вы услышите ночью, как я пройду с моею лошадью; но вы не беспокойтесь, я вам говорю, что мне необходимо отлучиться, а теперь желаю вам покойной ночи. Спите покойно и не уезжайте завтра до тех пор, пока вы не увидитесь со мною.

Он зажег кандиль о тот, который горел на столе, и хотел удалиться.

— Извините, — сказал ему с живостью дон Альбино, — еще одно слово.

— Слушаю вас.

— Действительно, ли вы отлучитесь в эту ночь?

— Да, действительно.

— Несмотря на эту ужасную грозу?

— Особенно вследствие этой бури.

— Я не понимаю.

— Нет надобности, чтобы вы понимали это, — сказал он, улыбаясь.

— Этот курс мотивируется важными обстоятельствами?

— Чрезвычайно важными, дон Альбино.

— Извините меня за то, что я так настаиваю, дон Маркос; но я хочу сделать вам предложение и не знаю, как сформулировать его.

— Ваша просьба очень важна?

— Я больше всего боюсь быть нескромным.

— Давайте все же объяснимся откровенно.

— Я так и поступлю, с вашего позволения. Одним словом, я хочу ехать с вами.

— Вы!.. — воскликнул дон Маркос с незаметной дрожью радости.

— Я решил твердо.

— Ах!., ах!.. — сказал Дон Маркос, смеясь. — Неужели вы подозреваете, зачем я еду?

— Почти. Вы ловите жемчуг и занимаетесь контрабандой; но не думаю, чтобы вы сегодня отправлялись на ловлю.

— И действительно, теперь для этого занятия не время.

— Итак, вы уезжаете для перевоза контрабанды?

— Да, я уезжаю, действительно, за этим; вы совершенно верно угадали.

— Вы позволяете мне ехать с вами?

— Нет, вы ошибаетесь; я отказываю.

— Вы, вероятно, имеете к тому основание?

— Конечно имею, и ежели вы желаете, я скажу вам какое.

— Я этого желаю.

— Итак, я контрабандист, и дело в эту ночь должно произойти серьезное; может быть, мы подвергнемся опасности, и этой опасности я должен подвергнуться один, потому что я один заинтересован в этом вопросе, а вы, напротив, совершенно чужды.

— Хорошо, я не настаиваю, дон Маркос; вы можете действовать как вам угодно, так же как и я как мне угодно. Так как вы не доверяете мне, то вы отправитесь один на это свидание; но я должен вас предупредить, что мы выедем из этого дома вместе.

— Вы не думаете о том, что вы говорите, дон Альбино! Это было бы с вашей стороны поступком безумным и бесчестным; куда отправитесь вы в такую ужасную ночь?

— Куда Богу будет угодно, дон Маркос; для меня все равно; но я подтверждаю вам, что я не останусь здесь, во время вашего отсутствия, один.

Моряк, по-видимому, обдумывал.

— Вы твердо вознамерились сделать эту глупость? — спросил он.

— Мое намерение неизменно.

— Ну что ж, ежели это так, вы поедете со мною; но только не забудьте, что вы потребовали этого сами!..

— Не беспокойтесь, дон Маркос!..

— Обещаете ли вы мне это?

— Честное слово.

— Итак, вы можете спокойно заснуть; я разбужу вас, когда придет время.

— Благодарю, дон Маркос, и я желаю вам спокойного сна.

— До скорого свидания.

— Это решено.

Дон Маркос ушел. Альбино остался один. Вместо того, чтобы лечь в постель, приготовленную для него, и постараться заснуть, молодой человек уселся за стол, опер свою голову на руки и погрузился в глубокое раздумье.

Странный рассказ дона Маркоса кружился в его голове и совершенно спутал его идеи; эта внезапная доверчивость, которую ему выказал этот странный человек, чрезвычайно его тревожила; некоторые замечания, которые он сделал, заставили его предположить, что его хозяин не с такою откровенностью, какую он выказывал, рассказывал эту историю.

Таким образом, он, не засыпая, грезил, тщетно силясь разгадать причины, которые понудили его хозяина поступать с ним таким образом, как вдруг он почувствовал, что кто-то прикоснулся к его плечу.

Он быстро вскочил со своего места, подавляя восклицание радости и изумления.

Перед ним стояла Марцелия; она была бледна и дрожала.

— Марцелия, — шепнул он, складывая руки, — я ожидал вас!

— Да, не правда ли, — ответила она, — Альбино, вы ожидали меня?

— Я боялся, что мне придется уехать отсюда, не имея удовольствия видеть вас.

— Неужели вы хотите так скоро расстаться с нами?

— Конечно нет, — ответил он со смущением, потому что он понял, что слишком много сказал.

Она окинула его вопросительным взглядом.

— Вы обманываете меня, Альбино, — сказала она.

— Я, Марцелия?

— Да, у вас есть проекты, которые вы желаете скрыть от меня.

Он склонил голову и не ответил.

— Я знаю все, — возразила она, — я стояла там за этой дверью и все слыхала.

— Что вы знаете? — воскликнул он.