Николай Энгельгардт - Граф Феникс

– Что видишь теперь?

– Она пропала. Но в пещере светло.

– Сойди в нее.

– Я сошел.

– Стань на то место, где она стояла.

– Я стал.

– Топни ногой.

Звук, как будто ударили по звонкой, покрытой пустоте, – раздался за ширмами.

– Что видишь?

– Плита стала прозрачной, как стекло. Под ней серебряные кубки, тарелки, вазы…

– Хорошо, дитя. Довольно. Дунь!

– Я дунул. Все теперь. Нет больше ничего.

– Это конец. Господа, теперь можете спокойно выйти из круга. Мы узнали все, что нам было нужно.

Говоря так, магик отодвинул ширму. Дитя стояло у столика и казалось совершенно измученным и бледным. Крупные капли пота текли со лба Эммануила. Бормоча заклинания, Калиостро взял лист бумаги, лежавший на столике перед ребенком, сжег его на свечке и оставшимся пеплом натер вспотевшее лицо ребенка, так что он стал черным, как маленький трубочист.

– Возьмите ребенка! – приказал магик. – Омойте его в теплой воде. Дайте выпить немного вина, скушать яйцо и белого хлеба и уложите в постель.

Ковалинская поспешила распорядиться отправить мальчика с этим наставлением в девичью.

– Ваша посуда, князь, находится недалеко, – обратился Калиостро к Потемкину. – Вор спрятал ее в гроте около той башни, которую мы отсюда видим. Я там не был и не знаю, есть ли такой грот?

– Есть, действительно есть, – подтвердили в один голос все присутствовавшие, пораженные магическим сеансом.

– Итак, вещи спрятаны там, под седьмой плитой в пятом ряду, считая справа. Вор был одет в голубое с серебряными галунами…

– Да это ливрея моих слуг, – сказал Потемкин.

– Если так, то вещи похитил кто-то из них. Итак, теперь стоит лишь пойти в грот, поднять плиту и взять вещи.

– Разумеется. Идем немедленно. Это весьма занятно становится! – оживленно сказал Потемкин. – Полковник, – обратился светлейший к адъютанту, – прикажите дворецкому, чтобы подготовил достаточное число слуг с фонарями и расставил их по пути отсюда до грота. Сейчас пойдем проверить правдивость слов графа.

– Повремените немного, князь! – остановил Калиостро. – Идти к местонахождению вещей могут лишь те лица, которые присутствовали во время магических опытов, соединившись в единую цепь. Посторонние не допускаются, так как не защищены магией. Их появление встревожит темных обитателей стихий, и мы безуспешно со всеми вашими слугами до зари сможем проблуждать в парках и не найти ни нужного места, ни друг друга. Притом опасность немалая, ежели призраки, изменяя внешность, увлекут вас и столкнут в озеро. К тому же, хотя луна сейчас зайдет за вершины, начерченные мною днем магические знаки будут нам путеводителями.

И он указал на окна, выходившие в парк. Все с изумлением заметили, что в разных местах на перекрестках аллей тускло, дымящимся желтоватым светом обозначились таинственные значки. Это придало волшебный и какой-то потусторонний вид спящим паркам.

– Ну, идемте без фонарей и слуг! – согласился светлейший. – Очень мне хочется проверить всю эту историю. А вы, душа сердца моего, дражайшая Улыбочка, кажется, очень испуганы?

– Ах, я вся похолодела! Я едва держусь на ногах!..

– Так не пойти ли вам поспать, – нежно произнес Потемкин, в то же время невольно остановив пылкий взгляд на улыбающемся, спокойном, прекрасном лице маркизы Тиферет.

– Нет! Нет! Я пойду с вами! – перехватывая этот взгляд, вскричала Голицына и повисла на руке дяди. Ее голубые глаза позеленели, как морская глубина.

– Еще одно мгновение, – остановил всех Калиостро. – Я должен предупредить вас, князь, что хотя вещи, похищенные у вас, несомненно, лежат там, где их увидел Эммануил, но взять их будет не так легко, как кажется.

– Это еще что такое? Похоже, он увиливать начинает! – по-русски недовольно сказал Потемкин.

– Действительно, – отозвался Бауер.

– Я должен предупредить вас, князь, – невозмутимо продолжал магик, – что вещи находятся под покровительством крылатого духа с младенцем на руках, который и показал их Эммануилу. Но это тот самый мстительный призрак, от опаснейшего приникновения которого я вас сегодня избавил. Призрак сей, будучи астральным телом самоубийцы, пользуясь вашей беспечностью, чуть было кровь вашу не выпил, присосавшись, как пиявка, к тому кровоточащему месту, которое вы прикрываете мушкой.

– Что он говорит? Что это такое? Уже уклоняется и поэтому выдумал такую нелепость! За кого он нас принимает? Что за шарлатан! – подняли шум и князь Голицын, и Бауер, и домашний доктор, возмущенные наглым враньем Калиостро.

Все впечатление от сеанса было испорчено. Никто больше не верил Калиостро. Взявшая было его руку Ковалинская отстранилась от него.

– В самом деле, плетет нечто нескладное! – сказал Потемкин. Однако он часто дышал, был бледен и взволнован. – Положим, на шее у меня есть кровоточащее место, но это от частых бритвенных порезов.

– Мое дело только предупредить вас, князь. Дальнейшее покажет, правду ли я сейчас говорю, – невозмутимо продолжал Калиостро. – Я сказал и повторяю, что предстоит еще борьба с призраком, хранящим вещи. Борьба эта весьма опасна. И, кроме того, если только я моими заклинаниями не удержу клад, он может уйти на семьдесят семь сажен в глубь земли.

Полковник Бауер, князь Голицын и домашний доктор покатились со смеху при последней бесстыдной выходке наглого шарлатана.

Но Потемкин хранил величавое спокойствие.

– Прошу вас, Калиостро, – сказал он по-французски, – я вам приказываю: ведите нас и достаньте похищенное, чего бы это ни стоило. Я хочу знать истину.

Калиостро поклонился.

– Прошу вас, господа, приготовиться к шествию, – молвил он, – прошу отложить смех и шуточки. Впрочем, это скоро само собой прекратится, – зловеще добавил магик. – Составьте цепь. Вот так!

Калиостро подал холодную, как лед, руку Ковалинской, та подала свою Потемкину, тот – Улыбочке, княгиня – домашнему доктору, этот – князю Голицыну, Голицын – Бауеру, Бауер – маркизе Тиферет. Таким образом, супруги Калиостро были разлучены цепью из шести лиц и составляли начало и конец всего магического хоровода.

Опираясь на меч, Калиостро двинулся вперед медленным шагом, в высокой тиаре и в мантии, являясь фантастической фигурой маскарада.

– Прошу согласовывать свой шаг с моим и ни в коем случае не разъединять цепь. За тех, кто отделится и останется сзади, я не отвечаю.

Убежденные в наглом шарлатанстве Калиостро, все последовали за ним с тем же настроением, с каким ведут забавный хоровод в танцах маскарада. Обмениваясь многозначительными взглядами и улыбками, они медленно шли по анфиладе комнат княжеской дачи и через террасу спустились в парки. Но тут, быть может, под влиянием ночной тишины и сумрака, настроение изменилось.