Поль Феваль - Башня преступления

Минут через десять после ухода Куатье и его компаньонов, в глубокой тишине, воцарившейся теперь на винтовой лестнице, послышался шум быстрых шагов.

Двое мужчин бегом поднимались по ступенькам. Тот, что бежал впереди, держал в руках маленькую лампу.

– Ты уверен, что это был Куатье, Пистолет? – спросил он, тяжело переводя дыхание.

– Вполне, – ответил другой. Его дыхание было совершенно ровным.

Любой парижский оборванец может, не вспотев и не переводя дыхание, пулей вбежать на самый верх Нотр-Дам.

– А что ты делал на этой площадке? – спросил тот, кто был постарше.

– Я охотился, месье Бадуа. Нужно и поработать иногда, – ответил Клампен.

– Жалкий тип! – буркнул себе под нос месье Бадуа, что было ему несвойственно. – Тебя уже не переделать.

– Охотясь, – не сдавался Пистолет, – я собираю для вас интереснейшие сведения, а вы еще сердитесь! Я уйду от вас, месье Бадуа.

Инспектор пожал плечами.

– Там точно было написано «Готрон»? – спросил Бадуа.

– Конечно, – в голосе Клампена звучала уверенность.

– И ты не мог меня предупредить? – не на шутку рассердился инспектор.

– Вообще-то я решил остепениться, – спокойно ответил Пистолет. – Но как же жить без развлечений, правда? Меня поджидала моя красотка из Бобино. Да вы знаете ее, Меш, страсть в ней так и кипит. Я не мог заставить ее ждать!

– Потеряно четыре часа! – сердито сказал Бадуа. – Лейтенант работает быстро. Кто знает, что могло произойти?..

Клампен по кличке Пистолет ничего не ответил. Он насвистывал запомнившийся ему мотивчик из водевиля, который давали в тот вечер.

Дойдя до знакомой нам лестничной площадки, месье Бадуа сразу подошел к двери № 9 и посветил своей маленькой лампой.

На двери еще оставались влажные разводы. Кто-то совсем недавно ее вымыл. Следы желтого мела остались, но буквы разобрать уже было невозможно.

– Дело сделано! – громко и с большим сожалением сказал месье Бадуа.

Пистолет, засунув руки по локоть в свои бездонные карманы, посоветовал:

– Надо осмотреть все по свежим следам.

Он приложил ухо к дверной щели:

– Похоже, что птицы улетели из гнезда.

Бадуа схватил его за шиворот и сильно потряс:

– Бездельник! Из-за тебя, может быть, убили человека сегодня вечером.

Пистолет высвободился без особого труда и встал в позу боксера.

– Словесные оскорбления я еще допускаю, – с достоинством сказал он. – Но я не потерплю, чтобы меня оскорбляли физически, такой уж у меня характер, месье Бадуа. Это так же верно, как то, что солнце нам светит не здесь, а в яркий полдень на площади Согласия. И если вы посмеете повторить вашу недостойную выходку, мне ничего другого не останется, как с чувством огромной нежности и глубочайшего уважения двинуть вас ногой в одно весьма чувствительное место.

Инспектор повернулся, подошел к центральной двери и постучал:

– Поль Лабр! Месье Поль Лабр! – позвал он.

Мы знаем, что ответить ему никто не мог. Инспектор подождал немного и шепнул с досадой:

– Жаль, хорошо бы быть сейчас вдвоем.

– Так в чем же дело, мы же вдвоем, – сказал Пистолет. – Я не боюсь встречи с Лейтенантом, хоть он и силен, как буйвол. И если надо, уверяю вас, мы честные парижане умеем не только танцевать, но и достойно постоять за себя.

Месье Бадуа приподнял свою лампу и взглянул на него.

– Будь по-твоему, Клампен! – согласился он. – Похоже, что сегодня вечером ты и впрямь настроен по-боевому… Говорят, что когда дело доходит до революций, такие, как ты, творят чудеса. А теперь нам необходимо войти туда.

– Открыть дверь, без проблем! – не задумываясь, гаркнул Пистолет.

– Помолчи!.. У тебя же нет инструмента, ты же честный парень… – не очень искренне возмутился инспектор.

– Все будет, как в аптеке, комар носа не подточит, – перебил охотник на котов. – Отмычка найдется. Сейчас.

И он достал из-под своей блузы маленький крючок мусорщика, тот самый, которым он так ловко расправлялся с котами.

Клампен вставил крючок в замочную скважину двери №9.

Раздался тихий щелчок и дверь, скрипнув, отворилась.

На всякий случай Пистолет отскочил в сторону и притаился за дверью.

Месье Бадуа тоже отступил назад, рука его скользнула за отворот сюртука.

Они выждали минуту.

– Если он там, то, видно, хочет сохранить свое преимущество, – сказал Пистолет. – Ну что, заходим?

– Ты не струсил, малыш? – тихо спросил Бадуа. – Пропусти, я сам пойду. Это не твоя забота, я исполняю свой профессиональный долг.

И как-то нерешительно, без той отчаянности, что придает солдату смелости на поле брани, полицейский покинул свое укрытие. Переступив через порог, он осветил комнату. Пистолет, шедший за ним, воскликнул:

– Переехали! Жильцы переехали!

Бадуа огорченно вздохнул, сердце сжалось у него в груди, потом отчаянно заколотилось, и он прошептал:

– Здесь было совершено убийство, попахивает мертвецом!

– Похоже на то, – подтвердил Пистолет, на бледном лице которого появилось выражение настороженности. – Попахивает.

Он присел на корточки как раз в том месте, где рухнул Жан Лабр, и попросил:

– Ну-ка, посветите здесь!

Лампа осветила пол. Вероятно, кто-то только что его вымыл. Но красноватый след, проступавший зигзагом на стыках напольных досок, сразу же привлек внимание инспектора и парижского оборванца.

– Что же они сделали с телом? – размышлял вслух месье Бадуа.

– Здесь стучали киркой… – прошептал Пистолет.

Этим было сказано все. Луч лампы медленно скользил по закругленной стене комнаты.

Деревянная обшивка была очень умело восстановлена, как будто ее и не снимали. Ничто не указывало на то место, где был замурован Жан Лабр. Кроме того, вся поверхность декоративных щитов была испещрена выбоинами и щербинами, что тоже отвлекало глаз от истинного местонахождения адского тайника.

Пистолет внимательно обследовал пол, ползая на четвереньках.

Бадуа, встав на стул, простучал весь потолок.

Нигде ничего не обнаруживалось.

Последняя проверка руками каждого щита обшивки тоже не дала никаких результатов. Даже увлажненность деревянного шпона оказалась везде одинаковой.

– Отлично сработано! – заметил Пистолет. – Пусто, нигде ничего. А прятали-то не горошину!

Бадуа задумался.

Он подошел к окну, которое выходило на набережную Орфевр в юго-западном направлении, и распахнул его.

Луна вышла из-за туч.

Первое, что бросилось ему в глаза, это был трехэтажный дом и ярко освещенный балкон.

– На этом балконе был знак, – еле слышно проговорил он. – И те, кто находился в этой комнате, видели красный шарф… Может быть, этот знак и предназначался для них…

– Клампен! – прервал Бадуа свои размышления. – Месье Шопан живет в доме № 3 по улице Барийри, месье Мегень – в доме № 7 по улице Арп. А я позову месье Мартино. Четверых хватит.