Поль Феваль - Тайна Обители Спасения

Разогнувшись, тот хмуро посмотрел на нее и ответил:

– Там, где сейчас находится судебный следователь господин д'Аркс, едва хватает места ему самому.

– А его слуга Жермен? – прошептала Валентина.

– Господин Жермен – это другое дело, – произнес консьерж. – Его слуга только что зашел в дом... Я имею в виду слугу господина Жермена. Думаю, что он уже проснулся. Господин Жермен, я хочу сказать. После той истории ему часто наносят визиты, однако он ничуть не загордился. Поднимитесь на второй этаж. Только не звоните слишком долго: он не любит шума.

Валентина и мамаша Лео взбежали по лестнице. На их звонок в дверях появился лакей. Он носил траур.

Им даже ничего не пришлось объяснять. Как только слуга их увидел, он воскликнул:

– Входите, входите, мадам, и вы тоже, молодой человек. Вы опаздываете, месье ждет вас уже больше часа.

– Простите, мы у господина Жермена? – спросила Валентина, решив, что они не туда попали.

– Вы – в апартаментах господина Реми д'Аркса, – важно произнес лакей, – но вас действительно ждет господин Жермен.

Валентина и мамаша Лео вошли. Надо сказать, что дом номер три на улице дю Май не уступал самым изысканным зданиям в кварталах Сен-Жерменского предместья.

Наши героини, следуя за слугой, пересекли столовую и зал. Обе комнаты были обставлены строгой мебелью. Все здесь навевало грусть. Наконец укротительница и ее юная спутница очутились в рабочем кабинете Реми д'Аркса.

– Господин Жермен, к вам пришла дама с сыном, – объявил лакей.

Кабинет был таким же просторным, как и зал. Его окна выходили во двор, засаженный деревьями. Письменный стол, стулья и книжный шкаф – все было из черного дерева, полированная поверхность которого мерцала на фоне сумрачного бархата темных драпировок.

Возле письменного стола стояло кресло, в котором сидел старик в траурной ливрее. Лицо его было очень печальным.

Услышав слова слуги, он отложил бумаги, которые просматривал, и взглянул на посетительниц.

Мы говорим «посетительниц», поскольку этот человек, видно, сразу понял, что перед ним переодетая девушка. Он встал и взволнованно произнес:

– Мадемуазель д'Аркс, господин Реми, ваш брат и мой хозяин, приказал мне присматривать тут за всем до вашего прихода, а потом предоставить дом в ваше распоряжение.

Глаза Леокадии округлились. События приобретали совершенно фантастический оборот. Вдова подумала, что теперь ее уже ничто и никогда не удивит.

У укротительницы было такое чувство, что ее и Валентину подстерегает здесь какая-то таинственная опасность. Леокадии казалось, что даже воздух в доме отравлен дыханием Черных Мантий.

И все же вдова по-прежнему готова была вступить в бой с кем угодно.

Она стояла за спиной Валентины и, испытывая что-то вроде суеверного ужаса, разглядывала комнату, где умер защитник закона, которого сам закон не сумел защитить.

В отличие от своей спутницы, Валентина была абсолютна спокойна; во всяком случае, она казалась таковой.

Кивнув Жермену, Валентина направилась прямо к портрету, который стоял на мольберте.

Она развернула мольберт так, чтобы на картину падал свет.

На холсте было изображено прекрасное печальное лицо Реми д'Аркса.

Молодая женщина долго всматривалась в портрет. Мамаша Лео и Жермен молчали. Руки Валентины задрожали. Она часто заморгала, с трудом сдерживая слезы.

И все же ей удалось не заплакать.

– Почему вы сказали «мадемуазель д'Аркс»? – спросила она, возвращаясь к письменному столу.

На губах старика мелькнуло подобие улыбки.

– Потому что я ждал вас, – ответил он. – Я жду вас уже давно. Я сразу узнал вас: мне почудилось, что я вижу пятнадцатилетнего господина Реми. Он был очень похож на свою – и вашу – мать, мадемуазель. Уверен, если бы вы были в платье, вас нельзя было бы отличить от покойной мадам.

Пододвинув Валентине кресло Реми д'Аркса, Жермен жестом пригласил ее сесть. Молодая женщина опустилась на подушки.

– Последуйте моему примеру, мамаша Лео, – сказала она вдове. – Мы останемся здесь надолго.

Старик мгновенно превратился из хозяина дома в слугу, сделав это с большим достоинством. Вероятно, он был бы оскорблен, если бы Валентина начала противиться этой метаморфозе.

– В прошлом месяце исполнилось сорок три года, как я вошел в дом господина Матье д'Аркса, – проговорил Жермен. – Тогда господин Матье был совсем молодым человеком. Он заканчивал свое обучение и порой советовался со мной. Женившись, он оставил меня у себя. Его супруга, прекрасная, словно ангел, полюбила меня также, как и он. Я служил им верой и правдой. О, я бы сделал для них все, что угодно! Скоро у них родился ребенок – сын Реми. Третьим человеком, который поцеловал его – после матери и отца – был я. Теперь они все умерли: и мать, и отец, и сын. Только вы, мадемуазель д'Аркс, остались в живых. Вы ничем мне не обязаны, и все же я надеюсь, что вы возьмете меня к себе на службу: во имя любви к тем, кого сегодня нет с нами.

Валентина протянула ему руку, и старик поцеловал ее.

– Спасибо, – произнес он. – В своем завещании господин Реми просит вас не прогонять меня, но я так рад, что не пришлось прибегать к бумагам...

– Мой брат оставил завещание? – прошептала Валентина.

– Он не мог писать долго, – ответил Жермен. – Там – всего несколько строчек. Я отдам вам этот документ. Он принадлежит вам, как, впрочем, и все остальное. Но есть еще одной завещание; оно не было написано и состоит из тех слов, которые, умирая, произнес господин Реми. Все эти слова, от первого до последнего, посвящены вам.

– Черт возьми! – всхлипнула укротительница, доставая свой носовой платок. – Ты умница, девочка моя, ты не плачешь, а я опять реву, как корова. Но ты не сердись, я сейчас успокоюсь.

Старик удивленно взглянул на вдову. Его поразила такая фамильярность.

– Однажды в Жимназе я видела Буффе в роли верного слуги, – шумно высморкавшись продолжала Леокадия. – Это был очень славный человек, но вам он и в подметки не годится, мой дорогой Жермен.

Схватив старика за руку, Леокадия с чувством пожала ее.

– Все, я больше не плачу, – добавила вдова, вытирая слезы. – Пожалуйста, продолжайте ваш рассказ.

– Господин Реми был очень слаб, и ему трудно было говорить, – тихо произнес слуга. – Однако он сумел сказать мне, что мадемуазель д'Аркс знакома с очень хорошей женщиной, которая вроде бы выступает с животными на сцене.

– Это я, я выступаю с животными, – перебила его укротительница. – Ой, я опять вам мешаю. Рассказывайте, рассказывайте, не обращайте на меня внимания.

– Некоторых вещей я не понял, – продолжал Жермен. – Например, господин Реми запретил мне разыскивать вас раньше, чем через месяц. Потом мой бедный господин добавил: «И все-таки я уверен, что она придет сама».