Поль Феваль - Странствия Лагардера

Охваченные беспокойством, французы опустили головы и уставились на землю, вздрагивая всякий раз, как в траве про­шмыгивала юркая ящерица.

– Подождите немного, господа, – произнес баск, – че­рез пять минут я буду в вашем распоряжении.

И он исчез за обломком стены.

Если бы кто-нибудь из незадачливых клевретов Гонзага ре­шился поднять глаза на своего проводника, то он увидел бы, что на губах баска застыла ехидная усмешка, и понял, что их всех провели. Однако никто так и не взглянул вслед Антонио.

Внезапно раздался страшный вопль; в ту же минуту стая ворон с громкими криками взлетела с единственной сохранив­шейся башни и, шумно хлопая крыльями, расселась на развали­нах.

Проводник не возвращался!

– Бедный парень сказал правду, – побледнев, произнес Монтобер. – И сам пал жертвой… Идемте отсюда.

Понурые и несчастные, приспешники Гонзага направились в Байонну.

Отчаянный крик, изданный Антонио Лаго, был, разумеет­ся, всего лишь уловкой. Молодой горец попросту соскользнул в канаву, скрытую от любопытных взоров ковром из густого плюща; это место в развалинах было ему хорошо известно, не раз прятался он здесь от лучей палящего солнца.

Подождав, пока дворяне уйдут, он, улыбаясь, выбрался из своего убежища.

Затем баск зажег факел и вновь спустился в подземелье. Антонио не сомневался, что один он непременно разыщет Гон­зага.

– Я-то знаю, где его искать! – усмехнулся он, вспомнив, как отговорил своих спутников свернуть в коридор, ведущий к водопаду.

Сейчас же юноша уверенным шагом направился именно туда.

Плотно сжатые губы и глубокая складка на лбу свидетель­ствовали о том, что он хорошо осознает всю серьезность заду­манного предприятия. Те, кто встречался с басками, знают, что если кто-то из них принял решение, то он, забыв о жалости, не остановится ни перед чем, лишь бы выполнить его.

Потомок смельчака, некогда крошившего алебардой байонцев Пе де Пюйана, шел на поиски человека, которого собирался убить, потому что тот был трусом и подлецом. Когда он отыщет его, негодяю придется распрощаться с жизнью…

Антонио уверенно ступил в коридор, куда не осмелились зайти французы. Он двигался медленно, тщательно осматривая землю, и скоро заметил долгожданные следы.

Внезапно свод подземелья взметнулся ввысь, и перед бас­ком открылся проход в гигантскую расселину. Можно было подумать, что когда-то давно сказочный великан одним ударом чудовищного топора ловко расколол гору.

Проход был узким, с обеих сторон угрожающе выступали острые камни; кое-где они напоминали своими очертаниями че­ловеческие лица, по которым, словно слезы, сбегали оседавшие на стенах капельки влаги. Казалось, что это плакала подверг­нувшаяся насилию скала.

Вода, полновластная хозяйка этих мест, рокотала, сбегая с утеса на утес и наполняя расселину оглушительным ревом.

Лаго еще не видел водопада, но уже чувствовал его бли­зость: лицо баска было исколото мириадами острых мелких брызг, от которых пламя факела изгибалось и дрожало, готовое вот-вот погаснуть.

В темноте он ни за что не смог бы найти того, кого искал, поэтому ему пришлось укрывать пламя полой куртки.

На мокром песке четко отпечатывались его следы, но сей­час он не собирался уничтожать их. Главное, что следы другого человека упорно вели юношу вперед, на берег Гава…

Сумеет ли Гонзага вовремя остановиться?

Бездонная пропасть была всего лишь в нескольких шагах. Потоки воды стремительно обрушивались в нее и со страшным грохотом исчезали во тьме. Так было испокон веков…

Брат Хасинты раздул факел и принялся исследовать по­чву…

Внезапно он остановился.

Перед ним на земле лежал Гонзага. Глаза его были закры­ты, лицо бледно; казалось, он заснул навеки. Вначале баск ре­шил, что тот, кого он искал, мертв, но, приглядевшись, Антонио заметил, как судорожно вздрагивают губы принца. Этот страшный оскал не оставлял сомнений: душа Филиппа Мантуанского была чернее ночи, а совесть его отягощало мно­жество грехов…

Так что же случилось с Гонзага после того, как он рас­стался со своими спутниками?

Мы видели, как принц, охваченный безудержной яростью, бросился вперед, высоко подняв свой факел и потрясая шпагой.

В ту минуту он не слышал голоса разума; мысль о том, что Авроре удалось скрыться от него и Лагардер не только полу­чит девушку, но и отомстит ему за все его злодеяния, прошлые и нынешние, туманила рассудок Филиппа.

Гонзага не сомневался, что шевалье был где-то здесь, со­всем близко, поэтому он, словно бешеный кабан, мчался на­встречу решающей схватке.

Вместо того чтобы нестись вперед, что было бы вполне ес­тественно в подобном состоянии, принц, повинуясь капризной судьбе, замысел которой порой так трудно предугадать, свер­нул в коридор, ведущий к бурной горной реке под названием Гав.

Когда этот одержимый услышал рокот подземных вод и почувствовал, как под его ногами содрогается горное чрево, от­ступать было уже поздно… Его факел погас!

Он закричал, призывая своих спутников, но голос его за­глушил страшный грохот… Он и сам не слышал звуков собст­венного голоса…

Выставив вперед шпагу, он все же попытался найти вы­ход… Напрасный труд: он топтался на месте, поворачивался кругом, делал робкие шаги в разные стороны, но не мог по­нять, как же он сюда попал… Шпага его, а иногда и лоб по­всюду натыкались на камень.

Гонзага охватил ужас; широко раскрыв глаза, он вгляды­вался в темноту, пытаясь пронзить ее своим хищным взором, но пещера не желала отпускать гордеца, а грохочущий водопад словно смеялся над ним…

Тогда принц решил пойти навстречу неизвестности.

Почва под ногами была неровной, каменистой, в некоторых местах из нее торчали острые обломки скал. Сделав несколько шагов, Гонзага поскользнулся и упал на колени, выронив шпагу.

Он долго шарил руками вокруг себя, но так и не нашел ее.

Сжав зубы, Гонзага шипел от злости.

Филипп Мантуанский, еще вчера мнивший себя всемогущим и заставлявший трепетать своих врагов, сейчас сам дрожал от страха…

Испустив приглушенный рык, он опять попытался опреде­лить направление – и опять безуспешно.

Он понял, что погиб, навеки исчез с лица земли, и никто не догадается, где его искать… Он представил себе мадемуазель де Невер, увидел ее на свободе вместе с Лагардером… Итак, он всего лишь за несколько минут проиграл игру, в которую играл всю свою жизнь!

И его бессильная ярость, словно переполнившая сосуд желчь, выплеснулась на товарищей по кутежам и соучастников его преступлений. О, как хотел бы он сейчас задушить всех этих Монтоберов, Шаверни, Тараннов! Убить их только за то, что они были далеко и им не грозила ужасная смерть во мраке подземелья. А Пейроль! Эта пиявка теперь наверняка высосет все его золото. Ах, если бы он смог выкупаться в крови этой гадины!