Николай Харин - ДАртаньян в Бастилии

– Именно в этом месте Равальяк нанес свой удар, – тихо сказал Арамис. – Вас не поражает такое совладение?

– В мире нет совпадений. Я усматриваю в этом перст Божий, – твердо отчеканил духовник королевы-матери. – Далеко нам еще?

– Нет, уже близко.

Они двигались еще несколько минут в молчании. Вечер опустился на город, и кое-где зажглись редкие фонари, выхватывая из темноты малые участки пространства и освещая их неярким желтым светом. Арамис и его спутник старательно обходили такие места.

– Я сообщил о том, как успешно вы скомпрометировали врача Ришелье. Орден благодарен вам, – проговорил некоторое время спустя Сюффрен. – И ваши усилия принесли свои плоды. Вчера кардинал отказал ему от места.

– Что же, значит, все идет по плану?

– Пока – да.

– Вот этот дом, – переменил тему Арамис.

Они стояли перед небольшим невзрачным домом, тем самым, который разыскивал Арамис вскоре после прибытия в Париж и своей первой встречи с Сюффреном.

– Они остановились здесь?

В ответ Арамис утвердительно кивнул.

– Почему он не захотел жить во дворце, д'Эрбле?

– Мне кажется, он еще до конца не решился. Кроме того…

– Что же вы не договариваете?

– Прошу меня извинить… но у меня составилось мнение, что Бежар не вполне доверяет… тем, кто пригласил его из Нанси в Париж.

– Иными словами, он подозревает, что его принесут в жертву после того, как он сделает свое дело?

– Да.

– Откуда он узнал?!

Услышав вопрос иезуита, Арамис вздрогнул. Он постарался разглядеть в темноте выражение лица духовника из Люксембургского дворца, но все его попытки ни к чему не привели. Было слишком темно.

– Он ничего не знает, но, видимо, его одолевают мрачные предчувствия.

– В таком случае его дочь действительно обладает даром ясновидения.

– Так она – его дочь! – невольно вырвалось у Арамиса.

– Она только выдает себя за его племянницу. У них есть причины опасаться быть узнанными.

– Понимаю. Магистр в Нанси упоминал мне о каких-то его прошлых прегрешениях.

– Дело не только в этом. Их чуть не сожгли на костре в Клермон-Ферране.

– Бедняга, – покачал головой Арамис. – А почему вы считаете, что она действительно ясновидица? – «Она писала то же самое», – подумал он про себя.

– Я?

– Мы говорили о подозрениях Бежара. И мне помнится… вы сказали, что они… небеспочвенны. – Арамис словно хотел дать возможность Сюффрену переменить решение.

Но духовник королевы-матери не обратил внимания на тон Арамиса.

– Следует поступить с ним так, как должно. Пусть он замолчит навеки. Cuique suum. [13]

Арамис снова вздрогнул. Навстречу из темноты выступила фигура в коричневой рясе. Монах молча поклонился и произнес лишь одно слово:

– Здесь.

– Дочь? – спросил Сюффрен.

– Тоже.

– Теперь вы войдете и поговорите с ним. Вы передадите ему все то, что я сообщил вам. Я буду дожидаться вас неподалеку, – приказал духовник Марии Медичи.

Арамис коротко кивнул и постучался в дверь дома.

Долгое время никто не открывал ему. Монах и Сюффрен исчезли в темноте. Наконец внутри дома послышались тихие шаги, словно кто-то крадучись пробирался во мраке.

– Кто здесь? – спросил знакомый Арамису голос.

– Ларец Генриха, – чуть слышно выдохнул бывший мушкетер, склонясь к замочной скважине.

– А также?

– Четки королевы. Откройте поскорее, мессир.

За дверью повозились, прошло еще несколько томительных минут, но в конце концов одна створка приоткрылась ровно настолько, чтобы Арамис мог проскользнуть. После чего дверь тут же захлопнулась. Дом на улице Медников снова замер в полной тишине, словно он хотел спрятаться в ночном мраке и исчезнуть, растворившись в нем без следа, подобный призраку.

Раз уж мы вспомнили о призраках, следует бросить беглый взгляд на то, что происходило в окрестностях дома, где обитал алхимик со своей таинственной дочерью.

Между могилами послышались шаги. Потом все стихло.

Через некоторое время над кладбищенской оградой появился темный силуэт, за ним другой…

Одна из черных теней скользнула через невысокую стенку кладбища и двинулась вдоль улицы, вторая последовала за ней, но затем приникла к ограде и замерла в безмолвной неподвижности.

В это же время на улице Оньяр показался человек в темном костюме, с ним было еще двое. Они торопливо прошагали по брусчатке мостовой, свернули на улицу Рени и вскоре достигли улицы Медников, на которой в эту ночь мы задержали внимание.

Дворянин в темном костюме, как видно, не верил в призраков. Он без колебаний направился навстречу тому из них, который двигался вдоль улицы.

– Он вошел вон в тот дом, сударь, – произнес призрак, почтительно притронувшись к своей шляпе. Он попал в полосу света и сделался поразительно похож на полицейского агента в черной поношенной одежде – одного из тех людей, которые в свое время пытались схватить г-жу Бонасье в ее доме на улице Могильщиков и которые были разогнаны д'Артаньяном. Эти же люди позднее похитили г-жу Бонасье по приказу Рошфора.

Нетрудно прийти к выводу, что дворянин, появившийся со стороны улицы Рени, и был конюший его высокопреосвященства кавалер де Рошфор.

– Который? – спросил он.

– Третий направо.

– Там есть другие выходы?

– Нет, сударь.

– На всякий случай, пусть Жюль войдет во двор и убедится.

– Так точно, сударь. – И говоривший отбежал к кладбищенской стене, чтобы позвать своего напарника.

Рошфор между тем отдавал распоряжения двум своим спутникам. Он намеревался окружить дом, в который вошел Арамис.

Вся эта деятельность, хоть она и происходила в густом тумане, не могла не сопровождаться шумом и суетой, а следовательно, и не могла остаться незамеченной для иезуитов, также скрывавшихся в темноте.

Рошфор и его люди хотели вмешаться в ход событий и изменить его в нужную для себя сторону. Иезуиты покуда ни во что не вмешивались, а лишь наблюдали за ходом событий. Такая тактика, как свидетельствует история, часто приносит свои плоды и оказывается более правильной. Или, во всяком случае, более безопасной.

Проделав долгий путь впотьмах за открывшим ему дверь Бежаром, Арамис наконец очутился в тускло освещенной комнате. Здесь алхимик поставил свечу на стол, закапанный воском, чернилами и еще чем-то едким, оставляющим следы на деревянной поверхности, сел на стул сам и предложил сесть своему гостю.

– Вы пришли сказать мне… – запинаясь, начал Бежар, не подумав приветствовать ночного посетителя.

– Что время настало, – закончил Арамис спокойным тоном, хотя под маской спокойствия скрывались крайняя тревога и озабоченность. Арамис все время неотступно размышлял об услышанных им словах Сюффрена.