Фрэнк Йерби - Сарацинский клинок

Они сидели около барона Роже в темноте, нарушаемой только мерцающим огоньком фонаря, который Готье принес из крестьянского дома. Они не разговаривали. Расхождение во взглядах у них оказалось слишком большим, и теперь они оба понимали это. Они сидели, глядя на раненого. Старались не заснуть. Но они были на ногах еще до рассвета и весь день участвовали в битве. Они за весь день ничего не ели и только выпили немного воды.

Некоторое время муки голода не давали им заснуть. Потом Готье вышел к своему коню и достал из седельной сумки хлеб и сыр. Пьетро позаимствовал из крестьянского дома кувшин вина. Но он был так возмущен грабежами, которые видел за день, что оставил на столе в уплату за вино монету, в двадцать раз превышающую стоимость этого вина.

Они хотели дать барону Роже немного вина, но не смогли разбудить его. А когда попытались влить вино ему в горло, он только закашлялся.

Вино согрело их. Винные пары добрались до их голов. Они сидели, зевая, моргая глазами, борясь со сном. Борьба эта оказалась бесполезной.

Ночью, пока молодые воины спали, барон Роже Сент-Марсель проснулся от острой боли, но с ясной головой. Он обнаружил, что все его раны перевязаны.

Он сорвал повязки, которые присохли к ранам, и из них хлынула кровь.

Роже посмотрел на спящих молодых людей и улыбнулся.

– О Господи, – прошептал он, – я поручаю их Твоему покровительству, чтобы Ты благословил их и хранил все дни их жизни…

И он откинулся на пропитанную кровью солому. Он оставался живым и в здравом уме, пока не взошло солнце, и умер, когда солнечный свет коснулся его глаз.

Пьетро и Готье похоронили его, выкопав яму лопатой, найденной на ферме. На могиле они водрузили маленький деревянный крест, на котором Пьетро вырезал надпись:

“Здесь лежит храбрый рыцарь и доблестный господин, да примет Бог в своей неизреченной милости его душу”.

Они не рискнули вырезать его имя или место рождения, чтобы крестоносцы не надругались над могилой.

Пьетро глянул на Готье.

– Что дальше, мой господин? – тихо спросил он.

– Назад в Монтроз! – загремел Готье. – И если Симон де Монфор потребует, чтобы мы и дальше ему служили, пусть ищет нас там. Но, клянусь небесами, пусть приходит вооруженным!

Когда Готье Монтроз и госпожа Симона, его молодая жена, с которой он обвенчался шесть месяцев назад, подъехали к маленькому замку Пти Мур, они увидели Пьетро раньше, чем приблизились к крепостным стенам.

Он оказался на арене для турниров. Пьетро был один, а на другом конце поля – целая толпа рыцарей и вооруженных солдат, наступающих на него.

– Бог и Монтроз! – загремел Готье и соскочил с лошади. Один из слуг держал поводья его боевого коня, на которого Готье и пересел и поскакал к месту схватки.

Однако приблизившись, он придержал коня. Он увидел, что у Пьетро оружие деревянное, а у его противников – затупленное.

– Клянусь смертью Господа нашего! – выругался Готье. – Что он еще затеял?

Ему стало ясно, что бой всего лишь учебный. Но даже в этом случае такой хрупкий парнишка, как Пьетро, может серьезно пострадать при столкновении с любым из этих здоровых парней, а их было пять или шесть.

Пьетро сидел на вороном жеребце. Он был весь напряжен. Пора, подумал он, и поскакал навстречу противникам. У него не было даже копья.

Когда они встретились в середине поля, Готье увидел любопытную сцену. Пьетро соскользнул с седла вбок, так, что его уже не стало видно. Потом, к ужасу Готье, он, как акробат, сделал сальто и приземлился на ноги. Он оказался под конями.

Пьетро не бежал. Он пританцовывал между мелькающими копытами и, как только улучал возможность, бил коней по передним или задним ногам деревянным топором. Топор был смазан какой-то липкой краской, оставлявшей след. Пьетро весело смеялся, когда мощные рыцари крутились вокруг него, мешая друг другу, пытаясь поразить его своим поддельным оружием. Вот он обнажил деревянный меч, на острие которого был насажен шарик с краской, и с ликованием колол коней в животы.

Готье и его молодая жена подъехали к навесу, под которым расположилась Антуанетта. Около нее сидела маленькая дочь. Девочка была – слава всем святым – крохотная и смуглая, как Пьетро. Все соседи дивились такому сходству. Она родилась суровым зимним днем в начале 1213 года. Теперь ей уже миновал год – шла весна 1214 года.

– Какого дьявола, что это Пьетро делает? – спросил Готье, даже не поздоровавшись с сестрой.

– Тренируется, – улыбнулась Туанетта. – Это его теория. Он обдумывал ее целый год, а сегодня он в первый раз испытывает на практике против опытных рыцарей…

– А это не опасно? – спросила Симона.

Туанетта покачала головой.

– Вовсе нет. Я много раз видела, как он проделывал это против оруженосцев и солдат и ни разу не получил ни одной царапины.

– А в чем его теория? – спросил Готье, не отрывая глаз от дикого танца Пьетро.

– Пьетро маленького роста. Он весит от ста тридцати пяти до ста сорока фунтов – и никогда больше. Он утверждает, что для него биться с норманнскими рыцарями, такими крупными мужчинами, просто самоубийство. Поэтому он придумал, как побеждать их. Скорость, говорит он, против силы. Конь вместо доспехов. Опрокиньте коня, и противник повержен…

– Клянусь очами Господа Бога! – загремел голос Готье. – Смотрите!

Пьетро ударил деревянным топориком по передним ногам боевого коня с такой силой, что конь рухнул на колени, сбросив седока на землю вперед головой. Рыцарь остался лежать ошарашенный. Потом он попытался встать. Пьетро молниеносно оказался над ним, колотя деревянным топором по шлему. Все остальные остановили коней и, сидя в седлах, хохотали.

– Сдаюсь! – кричал поверженный рыцарь. – Клянусь смертью Господа, сир Пьетро, вам это удалось! Вы убили меня!

Пьетро прекратил колотить и помог рыцарю встать на ноги. Потом оба сели на коней и поскакали к деревянному забору.

– Посмотри ноги своего коня, – смеялся Пьетро. – Будь мой топор стальным, вы все шестеро уже валялись бы бездыханными на земле…

– Это совсем не рыцарская манера сражаться, – сказал сир Тулон, почесывая голову, – однако…

– Судите сами, – продолжал Пьетро, – если бы мы с вами встретились в турнире, то первым же ударом копья вы выбили бы меня из седла. В турнире человек моего сложения не имеет никаких шансов. Когда я действую так, как сейчас, у меня появляется шанс, – но не забывайте – я сильно рискую. Все, чего я хочу, это хоть какого-то шанса одержать победу.

Рыцари спешились и приветствовали дам. Когда же они осмотрели отметины, которые Пьетро оставил липкой краской на ногах их коней, они перестали улыбаться и задумались.

– Сир Пьетро, – сказал барон Тулон, – я думаю, что мы должны попросить вас кое о чем. Из уважения к рыцарскому сословию, к которому вы принадлежите, будет лучше, если вы станете держать вашу новую тактику в секрете…