Елена Серебрякова - Духъ и Мечъ – Воичи Сила

– Вот, брат Нил, пред тобой раб Божий Федор из города Сурайска.

Похоже с Максимом Андреевичем они были знакомы ранее.

– Поди по родне стосковался? – спросил монах Нил.

– Почитай каждую ночь снятся, – ответил Федор и вздохнул.

– Отец Маркиан наказал мне поспрошать про тебя на Москве. Господь милостив, видишь, как вышло. Слава Богу, живой и в здравии.

– Жизнь моя на одном волоске висела. Кабы ни случай и ни доброта московских воевод, обо мне бы только память осталась.

– Кабы знать, что найду тебя, мог бы насытится новостями. А так скажу только то, что лежало на поверхности. Князь, Досифей Александрович, сгинул. Никто не знает почему и как.

– На кого же все оставил?

– Правят его брат и княгиня. Но тело князя не нашли. Еще надеются на благо.

– Про матушку и братьев моих что-нибудь слышно?

– Знаю, живы и здоровы и матушка, и братья. Мастеровые помогают. Воевода Бутурлин взял всю ответственность за твою семью на себя. Отец Маркиан и он верят, что ты жив. И матушку твою, и братьев в такой уверенности содержат. Еще тебя хватился тот литова, что на смерть определил. Знает про побег, но не знает куда ты делся, думал домой прибьешься. Посылал человека тебя искать.

– На смерть меня определил главный католик Польши и Литвы. Все его зовут Кардинал. За что? Даже повторять не стану. Сами они дьяволу служат, коли так с людьми поступают.

– Успокоил твою душу или нет, пока не знаю, да и ты видать еще не осознал. Радостно, что довелось обещание свое исполнить. Дай Бог, тебе Федор, надежды, любви и веры.

Федор встал, поклонился в пояс, руку положил на сердце. Максим Андреевич велел выйти и ждать его снаружи. Благословил раба Божьего и сам отец Ириней.

Ждать пришлось долго. Понятно, что монах Нил прошел много земель. Видел то, что простому человеку не осилить, и у Максима Андреевича появилось к нему много вопросов.

Всю дорогу до мастерских воевода расспрашивал про Бутурлина, его интересовало буквально все. Задавал вопросы про семью, жену, детей, родственников, близких друзей, про отношения с дружиной. Казалось, Федор передал все, что знал сам и о чем судачили люди. Он с радостью отвечал на вопросы потому, как ничего худого про Дмитрия Михайловича сказать было невозможно.

Оставшись в одиночестве, он сразу забыл про дорожный разговор и улетел в мыслях в родные края. Будто наяву перед ним предстали матушка, братья и воевода. Ходили и кружили вокруг него, потом оказалось, что крутятся они на его круговерти, а он сидит в середине на главной ступице и улыбается им. Красивый сон прервал толчок в бок, пришло время трудового дня.

Уже зима постучалась в ворота, а Федор жил воспоминаниями о той встрече с монахом Нилом. Он тогда почувствовал, нет, он ясно ощутил при разговоре с монахом дыхание родного дома. Странно, но ощущения те не отпускали его о сих пор. Жизнь по-прежнему шла по московским правилам, но душа Федора была уже там, в родном Сурайске.

И снова в жизни возник Максим Андреевич, появился в воскресный день прямо с самого утра. Снова на повозке, запряженной одной лошадью. Коротко без лишних слов предложил ехать.

– В Симонов монастырь? – не выдержал Федор.

– Не угадал, едем ко мне домой, в Замоскворечье. Разговор к тебе имеется. А где можно спокойно говорить о чем угодно? Только дома.

Простучали колесами по бревнам моста через реку и оказались на улице с домами, теремами и палатами. Резные крыльца, висящие сени, кровли из дубовой и осиновой драни, коричнево-серые бревенчатые строения, каменные стены розового, серого и белого цвета.

– Мещане, – кивнул в сторону двигающейся толпы воевода.

– Почему мещане? – спросил Федор.

– Плохо, что не знаешь. Так горожан кличут.

По улице хаотично двигалось много народа. Купцы, служилые, ремесленники, парни и девки, мужики и бабы любых возрастов. Одетые в меховые одежды, чаще всего покрытые алым, бирюзовым или серым сафьяном. От многоцветия женских платов и шалей рябило в глазах. Но Федору нравилось передвигаться в таком потоке.

Терем воеводы не выделялся сильно среди подобных строений. Главные отличия усадеб состояли в конфигурации въездных ворот и их запоров.

Таких широких сеней Федор еще не видывал. Прикинул размер и получилось, что он сам мог запросто лечь поперек. Гладкие бревна излучали запах свежей древесины, двери справа и слева прерывали неимоверную длину бревен.

– Нам сюда, – сказал Максим Андреевич и открыл дверь справа.

Комната с двумя окнами на одной стороне представляла собой квадрат. Посередке круглый стол с тремя приставленными стульями. У противоположной от двери стены, еще один стол, длинный с острыми углами, на котором кипа бумаг и письменные принадлежности. Рядом кресло с резной спинкой красного дерева.

– Сядем за стол, – предложил Максим Андреевич. Потом задумался и вдруг ошарашил, – представь, Федор, что ты нежданно негаданно оказался в Сурайске. Что станешь делать?

Такого поворота Федор никак не ожидал. Вопрос поставил его в тупик. Когда пауза затянулась, снова заговорил воевода:

– Похоже не знаешь! Правильно! Слух сразу дойдет до Жилиц и оттуда напрямки до пана Загребы. Тогда твои враги быстро исправят ошибку.

– Спрячусь в лесу, ночью проберусь в дом к Бутурлину. Он меня не выдаст и придумает, что делать дальше.

– Неужели знаешь, как скрыто пробраться в дом воеводы? По-моему, в маленьких городах всегда найдутся лишние глаза и уши.

– Знаю и смогу. К воеводе часто приходят ходоки, нищие и убогие. Даже бывает и в темное время, и ночью. Потом необязательно напрямки к крыльцу, в его дом можно пробраться и по-другому.

– Оставляю тебя в своем доме. Надобно по чертежу соорудить одну вещицу. Уверен совладаешь. Где теперь с тобой сидим значится моей хороминой. Сюда без моей воли никто зайти не смеет. Знай, только тут мы с тобой можем говорить о делах наших. Более нигде рот свой не открывай.

Максим Андреевич взял свиток с чертежом и повел Федора в дальний конец сеней. Через дверь вышли на двор и оказались среди других построек. Вошли в мастерскую, и Федор оказался в родной стихии. На полках разложены сверла перовидные, тесла, топоры, скобели и скобельки, стамески, долота, пилы, пилки и подпильники, резцы и ножи. Воевода развернул чертеж.

– Что такое? Никогда не встречал, – первое, что сказал Федор, когда оторвал взгляд от чертежа.

– Главный секрет в нашем с тобой коробе – второе дно. Надобно соорудить так, чтобы комар носа не подточил.

– Для чего такое второе дно?

– Перевозить тайные бумаги, предметы мелкие.

– Где исходный материал?

Воевода отодвинул шторину и показал доски, лежавшие с проложением, разного сечения и размера. Федор долго высматривал, потом вынул одну доску и постучал по ней костяшками пальцев.