Сесил Скотт Форестер - Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

Тендер добрался до подветренного конца заграждения. Впереди за полосой воды начиналась двадцатимильная коса – или Нерунг, как именовали ее немецкие карты, – отделяющая залив от Балтийского моря. Сама полоса воды была с четверть мили, не меньше, но совершенно несудоходна. Два раза Браун намерил по десять футов, дальше пошли глубины восемь и шесть.

Викери внезапно тронул Хорнблауэра за локоть и указал в сторону суши. Там угадывалось что-то темное: сторожевой катер шел через мели, обходя дозором заграждение.

– Весла! – скомандовал Хорнблауэр. – Уходим в море.

Вальки весел были обмотаны шпигованными матами, чтобы они двигались в уключинах без всякого звука; гребцы налегли, и тендер заскользил прочь от дозорной шлюпки. Когда отошли достаточно далеко в темноту, поставили люгерный парус, и тендер двинулся назад к «Лотосу». Хорнблауэр в мокрой одежде неудержимо трясся от холода и с горьким стыдом думал, что Викери видит, как дрожит его коммодор, хотя для любого стойкого моряка промокший бушлат – обыденная житейская мелочь. Досаднейшим (хоть и вполне ожидаемым) образом в первый раз они мимо «Лотоса» проскочили, так что тендеру пришлось повернуть и двинуться вспять, прежде чем в темноте вырос силуэт шлюпа. Как только с «Лотоса» раздался оклик, Браун поднес ко рту рупор.

– Коммодор! – крикнул он, и Викери подвел тендер к подветренному борту «Лотоса». Едва шлюпка коснулась корабля, Хорнблауэр выбрался на невысокую палубу. На шканцах Викери повернулся к нему в ожидании приказов.

– Возьмите курс в открытое море, мистер Викери, – сказал Хорнблауэр. – Убедитесь, что «Ворон» за нами следует. К рассвету нас должно быть не видно с суши.

Стаскивая мокрую одежду в крохотной каюте Викери, пока Браун стоял рядом наготове, Хорнблауэр мучительно заставлял себя думать о диспозиции, однако усталый мозг решительно отказывался работать. Браун подал полотенце, и Хорнблауэр растер задубевшие руки и ноги. Викери постучался и вошел: задав курс, он тут же поспешил проследить, чтобы у коммодора было все необходимое. Хорнблауэр, закончив вытирать ноги, выпрямился и с размаху въехал головой в палубный бимс: высота каюты на шлюпе была от силы пять футов. Хорнблауэр чертыхнулся.

– Под световым люком на фут выше, сэр, – дипломатично заметил Викери.

Люк был три фута на два; прямо под ним Хорнблауэр мог выпрямиться в полный рост, хотя даже так его волосы касались решетки. А рядом на палубном бимсе висела лампа; Хорнблауэр неосторожно задел ее голым плечом, и теплая ворвань плеснула ему на ключицу. Он чертыхнулся снова.

– Вам несут горячий кофе, сэр, – сказал Викери.

Кофе оказался такой, какого Хорнблауэр не пробовал уже много лет, – пережаренный хлеб со щепоткой настоящего кофе для запаха, – но хотя бы согревал. Хорнблауэр допил чашку и протянул Брауну, затем взял с казенной части двенадцатифунтовки чистую рубаху и принялся надевать.

– Будут еще распоряжения, сэр? – спросил Викери.

– Нет, – хмуро ответил Хорнблауэр, вытягивая голову вперед, чтобы снова не удариться о бимс.

Он пытался не выдать своей досады, но, кажется, ему это не удалось. Благоразумие, здравый смысл, инстинкты – все требовало признать, что проникнуть во Фришский залив невозможно. Заграждение не прорвать, и ни один из кораблей эскадры не сможет пройти в обход. И зачем он только сказал Бушу, что удар желательно нанести здесь? Вот очередной урок, лишнее напоминание, что рот надо держать на замке. Вся эскадра ждет действий, а он вынужден будет отплыть, ничего не предприняв. В будущем надо дважды стиснуть зубы, трижды прикусить болтливый язык: не поговори он тогда с Бушем так легкомысленно, сейчас все было бы куда проще. А так Буш, в отсутствие прямых указаний молчать, наверняка поделился услышанным с офицерами. Теперь все живут в ожидании великих свершений, к которым бесстрашный Хорнблауэр (с горьким смешком сказал он себе) поведет их с прославленной дерзкой изобретательностью.

Он еще раз обреченно перебрал все, что знает. Со стороны косы вдоль бона есть полоса воды, по которой пройдут корабельные шлюпки. Можно отправить три или четыре баркаса с установленными на нос четырехфунтовками. Полторы сотни матросов. Нет сомнений, что ночью они обойдут бон и, застав всех в лагуне врасплох, потопят или сожгут некоторое количество судов. Вполне вероятно, уничтожены будут тысячи тонн груза. Однако шлюпочный десант не сможет вернуться. Выход из лагуны окажется заперт: на батарее канониры будут день и ночь дежурить у пушек, полосу воды в другом конце бона перекроют канонерские лодки, а канонерки, даже с командой из солдат, легко разделаются с несколькими баркасами. Эскадра не может пойти на потерю ста пятидесяти опытных моряков – десятой части всего личного состава, – а меньше посылать бессмысленно.

Нет. Никакие каботажные суда не стоят такой цены. Затею придется бросить. Как будто скрепляя принятое решение, Хорнблауэр стал надевать сухие штаны, которые раздобыл для него Викери. И тут, одной ногой в штанине, он внезапно придумал выход и замер, как стоял – левая нога голая, правая в штанине до колена.

– Мистер Викери, – сказал он, – дайте-ка мне карты еще раз.

– Есть, сэр, – отвечал Викери.

Пылкость в его голосе явно была вызвана чувством, прозвучавшим в словах коммодора. Хорнблауэр это заметил, поэтому, застегивая пояс, укрепился в решении впредь следить за тем, что и как говорит. Необходимо вернуть себе репутацию молчаливого героя. Викери разложил на столе карты, и Хорнблауэр склонился над ними, зная, что его лицо с жадностью изучают. Он тщательно хранил непроницаемое выражение, чтобы не дать молодому офицеру и малейшей подсказки, а закончив, сказал спасибо самым бесстрастным тоном, на какой только был способен. Тут он вспомнил идеальное междометие на все случаи жизни и прочистил горло.

– Кхе-хм. – Результат был настолько хорош, что Хорнблауэр повторил с еще большей растяжкой: – Кхе-е-е-хм.

Ошарашенное лицо Викери порадовало его несказанно.

На следующее утро, вновь в своей каюте на «Несравненной», он немного отыгрался за прошлое, наблюдая за офицерами, пока те выслушивали его план. Каждый мечтал командовать десантом, каждый рвался рискнуть свободой и жизнью в операции, которая на первый взгляд могла показаться безумной. Оба коммандера отдали бы все за шанс получить капитанский чин, лейтенанты надеялись стать коммандерами.

– Операцию возглавит мистер Викери, – сказал Хорнблауэр, и ему вновь представился случай пронаблюдать за их минами. Однако в данном случае все присутствующие имели право знать, почему их обошли, так что он снизошел до короткого объяснения:

– Оба капитана бомбардирских кечей незаменимы; у нас нет других лейтенантов, умеющих так же ловко управляться с их адскими машинами. Я могу не объяснять, почему незаменим мистер Буш. Мистер Викери был со мной на рекогносцировке, поэтому знает ситуацию лучше мистера Коула – второго очевидного кандидата на руководство операцией.