Сесил Скотт Форестер - Адмирал Хорнблауэр. Последняя встреча

– На ветре показался «Моллюск», сэр, – доложил тот.

– Очень хорошо.

Хорнблауэр переложил кусок пирога с блюда на тарелку и, разламывая его, чтобы остыл, почувствовал нарастающее волнение. «Моллюск» доставит новости – он для того и остался в Санкт-Петербурге. Возможно, Россия уже воюет с Бонапартом. А может, Александр безоговорочно капитулировал. Или Александр убит приближенными, как его отец. Уже не раз бывало, что внешнюю политику России менял дворцовый переворот. Могло приключиться что угодно, однако пирог остывал. Хорнблауэр только понес его ко рту, как в дверь вновь постучал мичман.

– «Моллюск» сигналит: «Имею депеши для коммодора», сэр.

– Сколько до него?

– Он на горизонте с наветренной стороны, виден корпус. Мы идем к нему, сэр.

– Сигнальте: «Коммодор – „Моллюску“. Пришлите депеши, как только будет возможно».

– Есть, сэр.

Ничего удивительного в сообщении нет – удивляться стоило б, приди «Моллюск» без депеш. Хорнблауэр поймал себя на том, что запихивает пирог в рот большими кусками, – как будто чем быстрее жевать, тем быстрее придут депеши. Он отхлебнул вина, однако и вино, и еда утратили всякий вкус. Вошел Браун и подал сыр; Хорнблауэр проглотил кусок и сказал себе, что хорошо пообедал. По звукам наверху он догадывался, что к борту подошла шлюпка. Довольно скоро в дверь опять постучали, и вошел лорд Уичвуд. Хорнблауэр встал, предложил ему стул, предложил обед, взял объемистый полотняный пакет и расписался в получении. Затем, не распечатывая пакет, взглянул на гостя.

– Война, – сказал Уичвуд.

Хорнблауэр удержался и не спросил: «Кого с кем?»

– Александр решился. Вернее, решился Бони. Десять дней назад он перешел Неман с пятнадцатью армейскими корпусами. Без объявления войны, разумеется. Зачем такие учтивости между двумя монархами, которые шельмовали друг друга на всех существующих языках в каждой европейского газете. Войны следовало ждать с тех самых пор, как Александр отправил свой ответ месяц назад – за день до вашего отбытия. Остальное покажет время.

– Кто победит?

Уичвуд пожал плечами:

– Не верю, что Бони потерпит поражение. И говорят, что в Финляндии русская армия, несмотря на реорганизацию, показала себя не ахти. А у Бони на Москву идет полмиллиона солдат.

Полмиллиона солдат. Самая большая армия с тех пор, как Ксеркс переправился через Геллеспонт.

– По крайней мере, – продолжал Уичвуд, – до конца лета он будет занят в России. На следующий год посмотрим, – может, потери окажутся так велики, что французский народ его сбросит.

– Хорошо бы, – сказал Хорнблауэр.

Он взял перочинный нож и распечатал депеши.

Британское посольство

Санкт-Петербург

24 июня 1812 г.

Сэр!

Податель сего, полковник Уичвуд, ознакомит Вас с положением дел в России и состоянием войны, в коем с недавнего времени находятся Его Императорское Величество царь и Бонапарт. Вы, разумеется, предпримете все, что в Ваших силах, дабы оказать помощь новому союзнику. Из источников, которым я имею основание доверять, мне стало известно, что в то время, как основная армия Бонапарта движется на Москву, довольно большое соединение, состоящее из прусских и французских корпусов под командованием маршала Макдональда, герцога Тарентского, общей численностью около шестидесяти тысяч человек, получило приказ наступать в сторону Санкт-Петербурга. Весьма желательно, чтобы это соединение не достигло цели, и я по просьбе российского Генерального штаба привлекаю Ваше внимание к тому, что Ваша эскадра была бы полезна под Ригой, каковой город французской армии необходимо захватить для дальнейшего наступления на Санкт-Петербург. Дозвольте подкрепить совет российского Генерального штаба моим собственным мнением. Убеждаю Вас как можно скорее прийти на помощь Риге, насколько это согласуется с Вашими первоначальными приказами.

Властью, данной мне моими инструкциями, извещаю, что в интересах национальной безопасности считаю необходимым отрядить тендер «Моллюск», находящийся в данное время под Вашим командованием, для скорейшей доставки вестей о начале войны в Англию, и надеюсь, что Вы не будете возражать.

Честь имею, и прочая и прочая,

Каткарт, Его Британского Величества полномочный посланник и чрезвычайный посол при дворе Его Императорского Величества

– Каткарт – дельный малый, – сказал Уичвуд, заметив, что Хорнблауэр кончил читать депешу. – И как военный, и как дипломат стоит двух Мэрри в Стокгольме. Я рад, что Уэлсли отправил его сюда.

Депеша была, безусловно, написана лучше, чем та, что Хорнблауэр получил от Мэрри, и Каткарт не брал на себя смелость предписывать и указывать коммодору.

– Вы отправитесь в Англию на «Моллюске», – сказал Хорнблауэр. – Должен просить вас подождать, пока закончу собственные депеши в Адмиралтейство.

– Естественно, – ответил Уичвуд.

– Это займет лишь несколько минут, – продолжал Хорнблауэр, – а пока компанию вам составит капитан Буш. Без сомнения, для передачи в Англию скопилось уже много писем. И еще я отправлю на «Моллюске» своего секретаря. Бумаги касательно него я поручу вам.

Оставшись один, Хорнблауэр достал из стола перо и чернила. К официальным депешам надо было добавить совсем немного. Он перечел последние слова: «Особенно подчеркиваю храбрость и отменные профессиональные качества капитан-лейтенанта Уильяма Викери и лейтенанта Персиваля Маунда» – и начал следующий абзац: «Пользуюсь отбытием „Моллюска“, дабы переслать Вам это письмо. В соответствии с рекомендациями его превосходительства лорда Каткарта, я вместе с эскадрой немедленно направляюсь к Риге, дабы по возможности оказать содействие русской армии». Он подумал было добавить какой-нибудь стандартный оборот вроде «и надеюсь на одобрение моих действий со стороны Ваших сиятельств», потом решил не засорять депешу бессмысленными словами. Он вновь обмакнул перо и написал просто: «Честь имею оставаться Ваших сиятельств покорным слугой. Горацио Хорнблауэр, капитан и коммодор».

Он запечатал письмо, кликнул Брауна и начал выводить адрес: «Эдварду Непину, эсквайру, секретарю Адмиралтейского совета». К тому времени как с этим было покончено, Браун принес свечу и сургуч. Хорнблауэр запечатал письмо и отложил в сторону, затем взял другой лист и начал писать:

Е. Б. В. корабль «Несравненная», Балтийское море

Моя дорогая жена!

Тендер ждет, пока я закончу корреспонденцию для отправки в Англию, и у меня совсем мало времени, чтобы добавить несколько строк к написанным ранее. Я в отменном здравии, кампания идет успешно. Мне только что сообщили великое известие о вторжении Бонапарта в Россию. Надеюсь, это окажется худшей его ошибкой. Однако впереди затяжная дорогостоящая война, и я едва ли смогу вернуться к тебе, по крайней мере до конца навигации в здешних водах.