Юлия Карагина - Генерал для попаданки

Аврора придержала ее за локоть и, шурша накрахмаленными юбками, они направились следом за доктором.

– Анна, ты действительно ничего не помнишь о случившемся?

Саша вынуждена была довериться Авроре и потому ответила:

– Ничего не помню. Сестра… Ты мне сможешь многое объяснить? Я ведь не помню и всего остального.

Аврора остановилась, пытливо оглядела ее и втолкнула вслед за доктором в открытую дверь.

Кабинет княгини был еще роскошнее столовой. Именно таким Саша и представляла рабочее место хозяйки дворянского имения. Позолотой отделана лепнина потолка, красивые шкафы с книгами, богатый вид был и у дивана с креслами у стен, обшитых бордовыми тканями с рисунком. Такого же цвета были шторы на двух больших окнах. Княгиня стояла у одного из них, у другого окна виднелся рабочий стол.

– Ваша светлость Наталья Петровна! Я и Анна к вашим услугам!

Николай Семенович несомненно был дворянином, подумала Саша и вздохнула: «Буду учиться у него манерам». Им не было разрешено сесть, весь разговор велся стоя. Саша даже выпрямила спину, чтобы походить на своих собеседников. Вдруг каким-то обрывком памяти вспомнился другой кабинет, где она часто стояла навытяжку. Саша даже вздрогнула от этого видения и с испугом притронулась к виску.

Раздался голос княгини, и ей пришлось напрячь внимание. Разговор далее проходил в форме допроса. После ответов доктора на вопросы о состоянии здоровья Саши княгиня в таком же темпе стала спрашивать и ее:

– Почему ты упала в реку? Как будто кто тебя толкнул… И почему так долго была под водой? Ты ведь могла захлебнуться… – Услышав ответ Саши о том, что она сразу потеряла сознание, получив удар по голове, княгиня на мгновение задумалась и затем продолжала. – Когда ты очнулась?

Здесь Саше пришлось сочинять.

– На берегу. Потом, кажется, пыталась встать, но снова потеряла сознание.

Допрос продолжался.

– Как ты не замерзла в мокром платье? Ведь вечером стало прохладно…

– Не знаю… Оно высохло. Я потом куда-то шла… очень долго шла. – Здесь Саша передохнула, потому что дальше уже не нужно было лгать.

Однако за время допроса у княгини созрели более каверзные вопросы:

– Ты, Анна, сама не своя… Где твой скромный вид? Почему ты так дерзко ведешь себя?

Саша изумилась, но тут же поняла свою ошибку: вряд ли надо было отвечать, глядя на говорившую княгиню. В остальное время она смотрела в пол и бормотала: «Не знаю», «Простите», «Я не помню».

Аврора, похоже, еле дождалась ее и, схватив за руку, потащила переодеваться, и через полчаса они уже были у конюшни. Костюм наездницы был странным – к юбке полагались мужские бриджи, зато обувь была из мягкой кожи с длинной шнуровкой.

И почему-то Саша испытала радость, когда седой конюх подвел к ней шикарного гнедого жеребца. Она погладила его гладкую шелковистую морду и прижалась к ней – ее переполняла любовь. Прикрыла глаза, потому что в памяти всплыло имя – Гром. И сразу вспомнила своего детдомовского любимца, которого только ей доверял конюх дядя Вася, разрешал объезжать его и скакать, сколько позволял ей ее добрый друг. Никого больше из детей он не подпускал к себе, только ее, Сашу.

– Гром. Дядя Вася, – шептала Саша, и перед глазами вставали поле, лесок вдали – и она сидит в стареньком седле, наклоняется к холке уставшего коня, слышит свой ласковый голос: «Хороший мой, отдохнем и дальше поскачем».

Воспоминание исчезло, потому что голос Авроры позвал, а потом удивленно закричал:

– Анна, поехали! Живее! Поторапливайся! Да почему у тебя мужская посадка!? Ты что – и это забыла?

Оказалось, что Аврора в кокетливом наряде амазонки сидит, по-женски свесив обе ноги с одной стороны лошадиного крупа, тогда как Сашино тело оказалось на коне так, как подсказала ее память: девчонкой она была не хуже любого мужчины в лихой скачке. А сейчас юбка мешала, да и весь наряд из черной курточки и женской полушапочки-полушляпки был непривычен. Она радостно крикнула, тронув за повод жеребца:

– Мне удобнее так!

И поскакала следом за конюхом, ловко сидящим на каурой лошадке. Аврора догнала, смеясь, и опередила ее. Так они с заднего двора большого белокаменногго дома дружно выехали в поле по дороге, проложенной телегами. Через полчаса Саша восторженно остановилась около Авроры, которая сошла со своей лошади и дожидалась, когда она окажется рядом с ней. С ее лица все не сходило подозрительное удивление. Конюх тоже поглядывал с интересом на обеих, отпустил свою лошадку и присел на пеньке вдалеке.

– Анна, ты меня поражаешь. Но почему я раньше никогда не видывала такой радости на твоем лице? Ты всегда с неохотой составляла мне компанию в конной прогулке. Да ладно, видно, твоя изменившаяся память что-то подсказывает тебе… Что бы это могло быть?

Саша смущенно пробормотала: «Не знаю». Однако Аврору теперь больше занимало другое: она нетерпеливо прохаживалась рядом с ней и все оглядывалась по сторонам. Спохватившись вдруг, она решительно проговорила:

– Прошу не удивляться. Как только я скажу, чтобы ты оставила меня наедине… Ну, знаешь, я жду своего друга. И как всегда, знай – это должно остаться в тайне. Не проговорись!

Где-то раздалось лошадиное ржание. Девушки стали оборачиваться в разные стороны, и когда услышали свист, увидели в тени берез фигуру мужчины на коне. Аврора проговорила:

– Странно, не хочет подъезжать… Пойду к нему. Жди здесь.

Саша не стала любопытствовать и с удовольствием прошлась по траве. Ее охватила радость, когда посмотрела вдаль. Показалось, что она когда-то видела этот пейзаж с деревенскими домами невдалеке и даже почувствовала свежесть от воды, которую принес ветерок. Она подошла к конюху. Его морщинистое лицо было приветливым. На вопрос, где здесь течет река, он отвечал:

– Госпожа Анна, да вы небось забыли… – И рукой показал туда, где оканчивалось поле, засеянное жнивьем. – Вон она, наша красавица.

– А как называется деревня?

– Бедняжка! Совсем головенку-то повредили! Вы ведь там тонули, сказывали мне бабы… А деревня наша, как и город, Красное прозывается.

Красное… Сашина память снова подкинула обрывочную картинку: на странице из учебника старая цветная карта Смоленской губернии, и на ней точка под таким названием: дер. Красное. Картинку сменила другая: до боли знакомый рисунок под стеклом в какой-то витрине с подписью: «Подвиг полка Немировского у деревни Красное».

Саша прикрыла глаза ладонью. Виденье исчезло. «Что это со мной? Привиделось что-то из моей настоящей жизни? И что это за картинки в моей голове? Когда-то же должна я всё вспомнить! Что за мученье, не знать, кто я, откуда я!»

Послышались удаляющиеся звуки скачущего коня. Появилась Аврора с ярким румянцем на лице и позвала конюха: