Росс Кинг - Книготорговец из Флоренции

Греческий ученый и педагог Мануил Хрисолор (ок. 1350–1415)

Впрочем, для многих западных ученых греческий оставался тайной за семью печатями. Когда копиисты натыкались на греческое слово или фразу – как часто бывало, например, в трудах Цицерона (в одних только его письмах 850 греческих слов и фраз) [115] Baldwin Barry . Greek in Cicero’s Letters // Acta Classica. Vol. 35 (1992). P. 1. , – они, ничтоже сумняшеся, писали «Graecum est – non legitur» («По-гречески – нечитаемо»). К своему великому огорчению, Петрарка не смог прочесть ни один из шестнадцати принадлежавших ему диалогов Платона, а также кодекс Гомера, подаренный ему в 1354 году византийским послом. «Увы, я глух к тебе, а ты для меня нем», – написал он на этом манускрипте, в котором научился разбирать лишь прописные буквы [116] Цит. по: Sharon Avi . A Crusade for the Humanities: From the Letters of Cardinal Bessarion // Arion: A Journal of Humanities and the Classics. Third Series. Vol. 19 (Fall 2011). P. 163. .

Прекрасное владение греческим стало отличием многих ученых пятнадцатого века от их средневековых предшественников. Этим они практически целиком обязаны Студио Фьорентино и приглашению Мануила Хрисолора. «Пречистый древний свет» вновь воссиял с его прибытием 2 февраля 1397 года во Флоренцию, где он быстро собрал блистательных и ревностных учеников, в числе которых были Никколи, Поджо и Леонардо Бруни. Хотя Хрисолор преподавал в университете всего три года, следом за ним появились другие знатоки – Гуарино да Верона, Джованни Ауриспа и Франческо Филельфо. Все они совершенствовали свой греческий в Константинополе, где также собирали греческие манускрипты. В 1423-м Ауриспа вернулся в Италию с двумястами тридцатью восемью рукописями, для покупки части которых ему пришлось продать одежду, «чего я не стыдился и о чем не пожалел», – позже написал он. Благодаря этим педагогам Флоренция вскоре стала, по выражению Бруни, «новыми Афинами на Арно» [117] Джованни Ауриспа цит. по: Kovtun George J. John Lascaris and the Byzantine Connection // The Journal of Library History (1974–1987). Vol. 12 (Winter 1977). P. 20; Леонардо Бруни цит. по: Baron Hans . The Crisis of the Early Italian Renaissance: Civic Humanism and Republican Liberty in an Age of Classicism and Tyranny. 2 vols. Princeton: Princeton University Press, 1955, revised ed. 1966. P. 193. .

Филельфо, в частности, ворвался во Флоренцию как вихрь. Этого блистательного тридцатиоднолетнего ученого, уроженца Толентино, в ста пятидесяти милях к юго-востоку от Флоренции, пригласили в Студио в 1429-м. Он прибыл с бородой, как у греков, и в сопровождении прекрасной и знатной жены-гречанки (все это, вместе с великолепным знанием греческого, он приобрел за семь лет в Константинополе). По словам Веспасиано, сыновья самых влиятельных флорентийских граждан стекались на лекции Филельфо о римлянах, таких как Цицерон и Ливий, и эллинах, таких как Фукидид и Ксенофонт. Менее официальные уроки Филельфо давал в своем доме на Виа деи Рамальянти, на южном берегу Арно. В этом доме хранилась и его библиотека бесценных манускриптов, привезенных во Флоренцию на шести вьючных мулах, за которых заплатил Никколи.

Пребывание Филельфо во Флоренции закончилось блеском стали и хлещущей кровью. При всей своей щедрости Никколи бывал завистлив и мелочен. Даже близкие друзья, такие как Поджо, жаловались на его «вздорный нрав», а Манетти писал, что Никколи «полагал себя вправе невозбранно и нисколько не сдерживаясь указывать другим на их недостатки» [118] Two Renaissance Book Hunters. P. 141; Manetti . Biographical Writings. P. 121. . Никколи вскоре рассорился с Филельфо, возмутясь его непомерным самомнением («Меня превозносят до небес, – бахвалился Филельфо, – мое имя у всех на устах») [119] Цит. по: Field . The Intellectual Struggle for Florence. P. 195–196. . Как позже написал о Филельфо Веспасиано, «он обладал великим талантом, но совершенно не владел собой» [120] Vespasiano da Bisticci . Vite di Uomini Illustri. P. 351. . Когда их отношения испортились, Филельфо начал распространять ядовитые диатрибы, обвиняя Никколи и Поджо в пьянстве, содомии и незнании греческого. Поджо в ответ выдал серию язвительных инвектив, в которых изображал Филельфо насильником, прелюбодеем и растлителем малолетних: он-де соблазнил собственную тещу и держит гарем мальчиков. «Ты вонючий козел, – ярился Поджо, – рогатое чудище, гнусный хулитель, отец лжи и творец хаоса». Он советовал Филельфо лучше нападать на тех, «кто блудит с твоей женой» [121] Цит. по: Rizzi Andrea . Violent Language in Early Fifteenth-Century Italy // Violence and Emotions in Early Modern Europe / Ed. Susan Broomhall, Sarah Finn. London: Routledge, 2016. P. 145.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

См.: Black Robert . Literacy in Florence, 1427 // Florence and Beyond: Culture, Society and Politics in Renaissance Italy: Essays in Honor of John M. Najemy / Ed. David S. Peterson, Daniel E. Bornstein. Toronto: Center for Renaissance and Reformation Studies, 2008. P. 195–210; Idem . Education and Society in Florentine Tuscany: Teachers, Pupils and Schools, c. 1250–1500. Leiden: Brill, 2007. Vol. 1. P. 1–42. О грамотности в остальной Европе: Allen R. C . Progress and Poverty in Early Modern Europe // Economic History Review . Vol. 56 (2003). P. 415.

Najemy John N . A History of Florence, 1250–1575. Oxford: Blackwell, 2008. P. 45–46. О востребованности книг на народном языке см.: Witt Ronald . What Did Giovannino Read and Write? Literacy in Early Renaissance Florence // I Tatti Studies in the Italian Renaissance. Vol. 6 (1995). P. 83–84; этой публикации я также обязан сведениями о школах и грамотности.

Джованни Морелли цит. по: Witt . What Did Giovannino Read and Write? P. 105.

Флорин – золотая монета весом 3,536 г, которую начали чеканить во Флоренции в 1252 г. Серебряной флорентийской монетой было сольдо, которое постоянно дешевело по отношению к флорину. В начале пятнадцатого века флорин стоил семьдесят пять сольдо, к 1500-му – сто сорок. У Милана, Венеции и Рима была своя золотая монета, дукат, того же веса и достоинства, что флорин. – Здесь и далее примечания автора, если не указано иное .

Leader Anne . The Tomb of a Bookseller in Early Renaissance Florence. Я признателен доктору Энн Лидер за то, что она поделилась со мной черновиком статьи до публикации, и за сведения об арендаторах Бадии. Информацию о Бадии и улице Книготорговцев я почерпнул и в другой работе доктора Лидер: Leader Anne . The Badia of Florence: Art and Observance in a Renaissance Monastery. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 2012. (Особенно c. 27.)

Документы, увы, опровергают миф, впервые изложенный в путеводителе 1928 г., будто лавка Веспасиано находилась по нынешнему адресу: Виа дель Проконсоло, 14, в очаровательном здании с аркой, облицованной пьетра-серена и увенчанной изображением открытой книги. На самом деле этот дом, соседний с тем, где находилась лавка Веспасиано, много позже занимало издательство «Джунти».