Евгений Донтфа - Что мне сказать тебе, Мария-Анна

Альфонсо же конечно открыл лицо этого человека как только остался с ним наедине. Но его ждало разочарование. Он не увидел ничего особенного и никого в нём не узнал. Впрочем ему, затрапезному провинциальному дворянину, никогда не бывавшему в столице, вряд ли было возможно узнать в лицо кого-то из по-настоящему высокопоставленных персон. Перед ним был худой изможденный ничем не примечательный человек возрастом, как показалось маркизу, лет под пятьдесят. Весь обросший грязно-седыми волосами, с глубоко запавшими глазами, в морщинах, в какой-то коросте и шелухе, он являл собой жалкое зрелище. Но маркиз прекрасно понимал, что если ты безвылазно, годами сидишь в подземном каменном мешке, куда тебе лишь раз в сутки приносят кувшин чистой воды, то вряд ли ты будешь выглядеть свежим и сияющим как майская роза, и потому состояние внешнего облика узника его не интересовало, он жаждал заглянуть в душу этого человека, в его память, узнать кто он такой и какие такие жуткие преступления совершил что обречен до конца своих дней быть замурованным в стенах Сент-Горта. Но и здесь его ждало разочарование. Гуго Либер отказался хоть что-то рассказывать о себе и своём прошлом. Это весьма и весьма огорчило любознательного Альфонсо и со временем он стал всё чаще и чаще "приглашать" узника на свои "чаепития", где искусно применяя различные инквизиторские методы, пытался добиться от преступника ответа на свои вопросы.

Впрочем это началось далеко не сразу.

Маркиз отважился на это только когда увидел как именно происходит инспектирование состояние Гуго Либера загадочными проверяющими из столицы, о которых ему рассказывал предыдущий хозяин Сент-Горта. В день приезда проверяющего узника внепланово выводили в тюремный двор, по которому ему дозволялось прогуливаться без мешка на голове в течении двух часов. Все стражники и работники Сент-Горта удалялись прочь от двора и вообще из этой части здания, в том числе и маркиз, дабы никто ни в коем случае не мог бы увидеть лицо узника. Сам же проверяющий, застыв у окошка потайной комнаты наверху галереи, окружавшей тюремный двор, долго и внимательно разглядывал прогуливающегося внизу Гуго Либера. После чего, не сказав ни слова, уезжал. Альфонсо Ле-Сади естественно позволил себе подсмотреть как именно происходит инспекция и, убедившись что узник и человек из столицы не обмениваются ни единым словом, и таким образом Гуго Либер не может как-то пожаловаться на то что с ним происходит в Сент-Горте, решил что у него полностью развязаны руки.

Поначалу маркиз пытал свою жертву осторожно, не сильно усердствуя. Он опасался что если перестарается у узника может не выдержать сердце и он безвременно скончается, что несомненно отрицательно отразится на судьбе начальника тюрьмы. Но со временем Альфонсо убедился что Гуго Либер крепкий малый и умирать от разрыва сердца даже при самой чудовищной боли не собирается. Но никаких ответов маркиз, к своей великой досаде, так и не получил. Узник упрямо молчал. Он вообще говорил очень мало. Более того, он изо всех сил старался молчать даже во время самых жутких истязаний, не выдавая своих страданий ни единым стоном. Но вот тут он уже проиграл маркизу. Последний практически при каждом "чаепитии" добивался того чтобы узник кричал и выл и даже умолял о пощаде. Для маркиза это было пусть и небольшой, но всё же компенсацией за неполученные ответы.

Правда иногда ему случалось разговорить молчаливого узника просто обычной беседой. Видимо что-то надламывалось в измученной долгим одиночеством душе Гуго Либера и он вполне охотно болтал со своим мучителем на какие-нибудь темы, которые никак не касались его самого и его прошлого. Альфонсо ценил такие моменты. Гуго оказался человеком образованным, начитанным и кроме родного языка владел еще как минимум тремя: латынью, итальянским и испанским. Сам господин Ле-Сади похвастаться этим не мог, он лишь с грехом пополам мог медленно читать на латыни священные тексты.

Хотя Гуго всегда говорил с ним сдержанно и беззлобно, маркиз остро чувствовал что узник не только его ненавидит, но и искренне презирает. Альфонсо приводило это в бешенство. Кем бы ни был этот Гуго в прошлом, очевидно что сейчас начальник тюрьмы неизмеримо выше него и как гражданин, и как дворянин, и как человек. И последние пару лет господин Ле-Сади уже не задавал Гуго на "чаепитии" никаких вопросов. Господин Ле-Сади просто открыто и сладострастно упивался своей безграничной властью над этим человеком, доводя его при помощи боли до животного состояния. Впрочем Гуго Либер был далеко не единственным узником, которого тюремная стража приводила в страшную "чайную комнату". Но сегодня маркиз захотел увидеться именно с ним.

Взмахом руки он прервал капитана Бруно в его нудном докладе.

– К одиннадцатому часу доставь в "чайную комнату" узника номер 29, – распорядился маркиз.

В Сент-Горте, за исключением начальника тюрьмы, никому не полагалось знать имена находящихся здесь преступников и обращаться к ним должно было только по номеру. Конечно на самом деле стражники знали имена многих, но тем не менее при официальных процедурах порядок строго соблюдался.

4.

Когда маркиз Ле-Сади вошел в большую, мрачную с высоким полукруглым потолком "чайную комнату", плотно закрыл за собой массивную дубовую дверь и задвинул внушительный засов, Гуго Либер, полуголый, босой, в одних портах, уже сидел намертво привязанный к тяжелому, привинченному к полу железному стулу.

Маркиз прислонил к столу трость, неторопливо снял плащ, боннет, камзол, закатал рукава белоснежной рубашки и подошел к большому камину, где уже ярко пылал огонь, над которым на крюке висел чайник.

– Вы плохо выглядите, Гуго, – с улыбкой сказал маркиз, надевая кожаный фартук. – Плохо спали?

Гуго сидел опустив голову, его русо-седые космы практически полностью закрывали лицо. Он ничего не ответил. Маркиз не обиделся. Он подошел к столу, развязал небольшой мешочек и насыпал в заварник горсть черных листочков.

– Воистину чай это благословение Господне, – проговорил он.

В ожидании пока закипит вода, он принялся раскладывать на столе, не далеко от изысканных фарфоровых чашечек, свои инквизиторские инструменты: разнокалиберные ножи, ланцеты, стилеты, щипцы, клещи, ложки, иглы, цепи, деревянные черенки с гвоздями и пр. При этом маркиз тихонько напевал "от Севильи до Гренады в темном сумраке ночей, раздаются серенады, раздается звон мечей". Он явно был в хорошем настроении.

– Вот ей-богу, Гуго, вы напрасно так категорично отказываетесь от чая. Это удивительный напиток. Он дарит ясность ума, бодрость духа, телесную крепость, освежает ощущение жизни и является источником душевного подъема и долголетия. Мудрецы и философы Китая с глубокой древности употребляют чай на постоянной основе и живут, только представьте, по 150-200 лет. Вот вы бы хотели прожить еще 100-150 лет?