Борис Соколов - Мы еще встретимся, полковник Кребс!

– Это вино пусть пьют курортники, – пренебрежительно ответил Майсурадзе. – Модно, потому и пьют. А что пьют?

Через полчаса они были в Гаграх – небольшом красивом городке.

После короткой остановки отправились дальше. За Новыми Гаграми, административным центром района, широкое гудронированное шоссе вскоре опять начало петлять. Дорога постепенно уходила от моря. Елену Николаевну уже не удивляли ни лежащие на дороге спокойные буйволы, ни свиньи с большими треугольными деревянными перекладинами на шее, ни домики на сваях с верандами вокруг.

Долгая дорога утомила пассажиров, разговоры затихли.

Проехали небольшое, разбросанное вдоль шоссе селение с пышным названием Колхида, напомнившим Елене Николаевне рассказ Консантиниди. Жители, которых она успела разглядеть, были заняты своими повседневными делами и не обращали внимания на машину. Группа школьников, увидев автобус, сошла на обочину. Ребята, закрыв лица руками, отвернулись. Машина пронеслась мимо, обдав ребятишек серой пылью.

Промелькнули маленькие селения Алахадзи и Колдхвара, и, повернув влево, автобус вышел к быстрой реке с переброшенным через нее железным арочным мостом. Резко потянуло холодным ветром. Река шумела и пенилась вокруг огромных камней, преграждавших ей путь к морю. Это была Бзыбь – одна из крупнейших рек Абхазии. Ее приток – Юпшара брал свое начало из озера Рица. За мостом шоссе, крутясь по хребту предгорья, начало подниматься вверх. Дорогу обступили густые леса. Видимо, здесь недавно полосой прошел большой дождь: многочисленные колдобины и ямы были полны воды. Если около Гагр было тепло и как-то уютно, то здесь холодно, пасмурно. Высокие заснеженные вершины Кавказского хребта придвинулись ближе. Шоссе пустынно и неприветливо. По сторонам изредка мелькали отдельные домики.

Обогнув один из крутых поворотов, шофер резко затормозил. На середине дороги, подняв руку, стоял человек в бурке. Под буркой виднелась винтовка, опущенная стволом к земле. В нескольких шагах от него, у обочины, за кустом, стоял второй, в брезентовом плаще.

Шофер переглянулся с Майсурадзе, остановил машину, но мотор не выключил. Человек в бурке подошел к автобусу, скользнул взглядом по пассажирам и вполголоса о чем-то спросил водителя. Тот коротко ответил, но Обловацкому показалось, что он побледнел, насторожился и стал как-то собраннее.

Сергей Яковлевич взглянул на продолжавшего стоять у машины горца. Лицо его, полуприкрытое башлыком, было красиво. Неприятны были лишь глаза, выпуклые и блестящие, смотревшие на окружающих с подозрением и каким-то превосходством.

– Кто такие, откуда? – отрывисто спросил он, оглядывая сидевших в машине.

– Пассажиры с поезда! – ответил шофер.

– Ты помолчи! – грубо посоветовал горец и прошел вдоль автобуса.

Обловацкий, продолжая наблюдать за ним, обернулся назад и увидел второго, теперь уже стоявшего по другую сторону автомобиля. В эту же минуту из кустов выскочил третий, тоже в бурке. Не глядя на машину, он, прикрываясь кустарником и перепрыгивая через наполненные водой ямы выщербленного шоссе, побежал назад, к повороту. В руках у него была винтовка.

«Уж очень похожи на бандитов», – подумал Обловацкий и взглянул на Строгова.

«Спокойно, спокойно!» – Обловацкий перевел взгляд на сидевшего рядом с шофером Майсурадзе, но грузин сидел не оборачиваясь, точно эта встреча его не интересовала. Он только еще глубже ушел в свое сиденье, и Обловацкому была видна лишь его сутулящаяся спина. Горец вернулся к шоферу.

– Документы! – приказал он. – Вот ты покажи! – он ткнул пальцем на Строгова.

– А вы кто такой – спокойно спросил Николай Павлович, доставая паспорт. – Милиция?

– Милиция! – вспыхнул горец. – Конечно, милиция! – и, резко изменившись в лице, злобно крикнул: – Документы давай скорей!

Отрогов пожал плечами, но паспорт протянул. Перехватил взгляд Обловацкого, оглянулся, увидел еще двух «милиционеров» и положил руку на борт машины.

Мелкий моросящий дождь, настоящий осенний дождь в горах, то усиливался, то затихал, но даль прояснялась. Отчетливей стали видны подступившие близко горы.

– Кто такой? Куда едешь? – спросил горец.

– Инженер, в отпуск в Сухуми, – лаконично ответил Строгов.

– Откуда?

– Из Павлова-Посада, – вспомнив, что говорил об этом в поезде, ответил Строгов и протянул удостоверение.

– А ты? – обратился он к Жирухину.

Тот засуетился, начал шарить по карманам, достал пачку документов и передал их «милиционеру».

– Тоже инженер? – посмотрев их, спросил горец.

Вопрос точно разбудил Майсурадзе. Он полуобернулся и, не глядя на горца, сказал:

– Это сухумский, на СухумГЭС работает.

– А ты сам тоже инженер?

Обловацкому показалось, что чуть заметная улыбка скользнула по губам горца.

– Нет, я из Табаксоюза, – пожал плечами Майсурадзе.

– Тогда дай закурить, – протянул руку горец, взял протянутый портсигар и положил его себе в карман.

– А ты? – теперь он смотрел на Константиниди.

– Преподаватель сухумского музтехникума.

– Ты? – горец ткнул пальцем на Обловацкого.

– Инженер, из Москвы, отдыхать еду.

«Милиционер» цокнул губами и коротко приказал:

– Выйди из машины!

Сергей Яковлевич пожал плечами и начал протискиваться между плотно сидящими пассажирами. Проходя мимо Строгова, он толкнул его, и Николай Павлович почувствовал, как в его карман опустилось что-то тяжелое.

Прыгая со ступеньки, Обловацкий попал в ямку, наполненную водой, не успел отряхнуться, как «милиционер» начал его обыскивать, но, не найдя ничего, точно забыл о нем и начал опрашивать других пассажиров.

Раздавшийся свист насторожил его. Он взглянул в сторону стоявшего у поворота дороги. Тот махнул рукой, показывая на поворот, торопил. Горец подбежал к шоферу.

– Давай, поезжай. Не останавливайся! – он толкнул Обловацкого к автобусу.

Приказывать шоферу вторично не было нужды. Он нажал на акселератор, машину рвануло, набирая скорость и разбрызгивая грязь, она покатилась под гору. Обловацкий вскочил на подножку, уже на ходу захлопнул за собой дверцу, оглянулся назад и успел увидеть, как из-за скалы, где они только что стояли, показалась легковая машина и ее окружили «милиционеры».

«Э, да они, видимо, проверяют все проходящие автомобили», – мелькнула у него мысль.

После вынужденного молчания в машине наступило оживление.

– Что это за люди? – обратился Обловацкий к Майсурадзе. – Неужели действительно милиция?

Толстяк обернулся к нему и улыбнулся:

– Нет, конечно! У нас здесь не спокойно, «шалят» еще!

– То-то вы так легко расстались со своим портсигаром, – вмешался в разговор Строгов.

– В таком положении и бумажник отдашь с удовольствием. Но бумажник они бы не взяли.