Валериан Маркаров - Трамвай её желания

– Я помню об этом, Мона Лиза, и не отступлю от своих слов.

– Лучше сладкая ложь, чем горькая правда…

Он увидел, как в её зрачках блеснула чуть заметная насмешка, а уголки её губ искривились в улыбке. Она была вне времени и пространства – эта её всезнающая, отрешённая и немного издевательская усмешка.

– Но теперь я спокойна, – зачем-то произнесла она тихо, а затем, чуть громче:

– А скажите, если ли у вас мечта?

– Я с детства пронёс мечту во взрослую свою жизнь – мечту о полёте человека. – ответил он, радуясь тому, что она поменяла унылую тему.

– Человек может полететь в небо? Вы изволите шутить, Леонардо?

– Нисколько, Мона Лиза. Ведь если тяжелый орёл на крыльях держится в воздухе, если большие корабли на парусах движутся по воде, почему не может и человек, рассекая воздух крыльями, овладеть ветром и подняться на высоту победителем?

– Вот и я хочу летать. Иногда мне кажется, что я птица, волею жестоких судеб попавшая в золотую клеть, – она вновь ушла в себя на какие-то мгновения, а потом молвила многозначительно:

– Будущее всегда так неопределенно… Дайте же мне на прощанье вашу руку…

– Будьте осторожны, прошу вас, Мона Лиза. Пощадите себя… и ребёнка!

– Не тревожьтесь обо мне, Леонардо. – лицо её было бледным и утомлённым, а взор блуждал где-то далеко.

* * *

Той тёмной ночью она приснилась ему. Её тонкая улыбка выглядела горькой, а сама она – возбуждённой. Грудь её вздымалась, а голос, более звучный и сочный, чем обычно, говорил ему:

– Многие мужчины теряли разум, поскольку любили меня, а я не желала отвечать на их чувства. А сейчас настал мой черед трепетать. Но вы, великий Леонардо, Повелитель Искусства и Науки, непревзойдённый знаток Природы и Человека, так и не поняли, что я люблю вас так же безумно, как вы безгранично любите свою науку. Я готова дать вам то, чего не могла бы дать ни одна женщина на свете. Но вы никогда не сможете полюбить меня, маэстро! Вот почему я не доверю вам тайну своей души. А если вы все-таки полюбите меня, то я усмирю вас своей любовью и тогда мы будем непобедимы!

– Но я желаю знать вашу тайну, Мона Лиза! – прошептал Леонардо.

– Всё Добро в Любви. А всё Зло – без неё. – ответила она, а на ее устах заиграла обычная улыбка, невыразимая смесь нежности и иронии. – Не существует самого страшного круга ада, куда не смогла бы я проникнуть, если мне будет не хватать вашей любви. И нет таких высот, куда мне было бы не под силу подняться с этой любовью. – колоколом звучал в тиши её взволнованный голос. – Так не позволяйте же мне вновь упасть в бездну, после того как я поднялась на вашу вершину. Мы сольём воедино наши миры и вдвоём станем непобедимы… – с этими словами она протянула к нему свои обнаженные руки. Он отдал ей свои. И она спрятала своё лицо у него на груди…

Он поцеловал её. Через мгновение она была уже в его объятиях.

Он успел узнать её тело, благоухающее свежим запахом флорентийского ириса, и похожее на ветер, прилетевший издалека. Он сумел разглядеть его сквозь одежду, и настолько точно его знал, что в любой момент, взяв в руки мелок, мог уверенно изобразить все его холмы, впадины и долины…

* * *

Марко Тоскано, молодой профессор истории искусств Флорентийского Университета, безмятежно спал в своей постели. Накануне вечером долгое и приятное общение с матерью, плотный ужин в ресторане и качественное вино сделали своё дело… Но, как вскоре оказалось, даже крепкий, здоровый сон волен распахнуть врата прошлого, где все происходящее выглядит пронзительно живым, ярко-красочным и более чем просто реальным!..

– Кто вы будете, синьор? – отчётливо слышит он голос и видит мастерскую: повсюду кисти, палитры, запах красок…

– Марко… – отвечает он.

И внезапно ловит себя на мысли, что всё это выглядит более чем странным, ведь вопрос прозвучал не на современном итальянском языке, а на старом тосканском наречии. Кто сейчас, в двадцать первом веке, разговаривает на вольгаре? Любопытство его оказалось столь сильным, что он широко раскрыл глаза и пристально вгляделся в лицо человека, который сейчас сидит перед ним. Боже Милосердный! Он потерял дар речи – этого не могло быть! Он провёл ладонью перед лицом, словно пытаясь снять с глаз магическую пелену – в кресле перед ним восседал живой – не призрак и не бестелесный дух! – Гений – сам Леонардо да Винчи! Одет просто – на нём чёрный бархатный берет без всяких украшений. Поверх чёрного камзола – длинный, до колен, тёмно-красный плащ с прямыми складками, старинного покроя. Марко видит его седые волнистые волосы и бороду, высокий лоб с несколькими глубокими морщинами. И глаза. Удивительные глаза, они посылают пронизывающий взгляд из-под густых бровей. Что-то меланхолическое наблюдается в этом взоре…

Марко оторопело изучает его. Во плоти он, в самом деле, очень красив! Особенно хороши его добрые, внимательные и пронзительные глаза – два бездонных тихих озера с дугами бровей по берегам. Конечно, это он, кто же ещё? Но как, как такое может быть, чтобы собственными глазами созерцать перед собой живого человека, жившего более пяти сотен лет назад. Боже правый! Необычайное и необъяснимое явление, которое называют чудом или волшебством? Или это зрительные галлюцинации? Какая божественная или потусторонняя сила вызвала это сверхъестественное пришествие?

– Маэстро Леонардо да Винчи, – проговорил Марко почти шёпотом, в котором ревела лавина сомнения, – это… Вы? – он протягивает вперёд руку, словно пытаясь прикоснуться к чуду.

– Вы не ошиблись, сударь. Как вы назвали своё имя? Марко? – человек прищурил один глаз с немного лукавым, но добрым выражением. – И по какому же назначению вы возымели намерение нанести мне визит из своего далёкого будущего? Сделаю предположение, что вас интересуют мои связи с Моной Лизой? – он опустил веки на глаза и лицо его мгновенно стало безрадостным. – Многих это забавляет, чтобы потом повсюду толковать… Но, зачем спрашивать, если вы там, в своем будущем, и так всё знаете? – спросил он устало.

– Ваш биограф – Джорджио Вазари – об этом умалчивает…

– Ну, надо же! У меня есть биограф! И он, наверняка, обессмертил моё имя? Мог ли я, смиренный живописец и инженер, когда-нибудь мечтать о такой славе?

– О вас написаны тысячи книг, маэстро Леонардо! Ваша слава будет жить до тех пор, пока существует мир. А имя ваше будет оставаться в устах людей и произведениях писателей – вопреки зависти и даже самой смерти!

– Получается, вы сотворили себе кумира? – Леонардо неодобрительно покачал головой.

– Сотворяет их Господь, – ответил Марко, – а вот память о них воскрешают простые смертные…

– Все мы смертны, друг мой. Таков закон Природы. А, знаете ли, было бы забавно узнать, что обо мне говорят… Полагаю, у вас там, в будущем, моя скромная персона выступает в роли смиренного подопытного кролика под безжалостным и холодным скальпелем истории. – он постарался улыбнуться сквозь толщину своей грусти. – Ну что же, никому ещё я не открывал тайн своего сердца, но, вижу я, вы, Марко, человек достойный. К тому же, чего не сделаешь ради истории…