Зинаида Шишова - Путешествие в страну Офир

– Отлично помню… Его к тому же избрали королем стола… Так что же случилось с вашим Руппи? Видишь, какая у меня хорошая память на имена!

Выслушав рассказ о злоключениях Франческо, император поначалу решил, что тут замешана женщина.

– Таким красавцам, как Руппи, очень легко попасть в беду. Испанцы – народ ревнивый и кровожадный!

Однако Северянин подробно описал происшествие в харчевне. Тут явно не было ни намека на расправу с соперником…

– А ну-ка повтори всю эту историю еще раз, – сказал император.

И Северянин снова описал ему, как случайный спутник Франческо остановился вместе с ним в заброшенной харчевне, как Франческо заковали… Нет, нет, здесь, конечно, не было и намека на расправу с соперником!

– А откуда вам все это стало известно? – Император не спускал с Бьярна настороженного взгляда.

Северянин очень редко прибегал ко лжи.

«Сказать правду? Нет, это опасно!»

– Долго думаешь, – заметил император.

«Нет, надо все же позаботиться, чтобы не пострадал слуга из венты».

И Северянин невозмутимо продолжил рассказ:

– Одна женщина, проходившая мимо харчевни, услышала стоны, поднялась наверх, вынула изо рта Руппи кляп, узнала обо всем и тотчас же прибежала нам об этом сообщить.

Ложь была шита белыми нитками, и Северянин нисколько не обиделся, когда император сказал:

– А не была ли эта женщина переодета в мужскую одежду? Здесь, говорят, такое в обычае… – И добавил: – Больше всего меня интересует, кто из моих подданных решился действовать по собственному усмотрению! И для чего?.. Но уверяю тебя, Бьярн, что люди покойного Соважа выяснят, кто пошел на такое дело. И кто бы это ни был, люди Соважа его разыщут! – с гневом повторил император. – Значит, в переулке напротив трех харчевен? – И позвонил в колокольчик.

Северянин попрощался и, выйдя на улицу, задумчиво побрел к гостинице.

Судя по замечанию императора о том, что здесь, вероятно, замешана женщина, можно было заключить, что он хочет сбить своего собеседника с толку. Но с какой целью? Не замешан ли здесь сам владыка полумира? Но, с другой стороны, император явно в первый раз услышал о происшествии в харчевне… Или сделал вид, что услышал об этом в первый раз… Но этот внезапный вопрос! И этот взгляд в упор!..

Навстречу Северянину бежал капитан Стобничи.

– Что же ты медлишь?! – закричал он. – Я сейчас возвращаюсь с «Геновевы»… До меня там побывал – не знаю точно кто… Возможно, что и тот, кто заковал Франческо… Он попытался учинить допрос нашим ребятам в большой каюте. Если бы не вмешательство сеньора Гарсиа, дело приняло бы плохой оборот…

– А где были маэстре, пилот и боцман? – спросил Северянин сердито.

– В том-то и дело, что они в средней спокойно попивали винцо.

Бьярн рассказал своему другу о свидании с Карлом Пятым.

По дороге их обогнал человек на лошади. Он махал над головою свитком бумаги.

– С дороги! – кричал он. – Именем его императорского величества!

Встречные испанцы медленно и неохотно расступались.

Поначалу капитан с Северянином решили, что всадник спешит туда же, куда и они, – в гавань. Но нет, на улице, ведущей к морю, он свернул в переулок напротив трех харчевен. Спустя несколько минут его догнал небольшой отряд вооруженных людей.

– Это за Франческо… Подождем? – спросил капитан неуверенно.

– Нет уж… Если решили отправляться на «Геновеву», так отправимся на «Геновеву»! – И Бьярн зашагал еще быстрее.

Первое, что им бросилось в глаза на палубе, было мокрое, распухшее от слез лицо Хуанито.

– Я не виноват! – крикнул он, бросаясь к капитану. – Это все Рыжий! Он до сих пор не забыл моей истории о Франческо и сеньорите… А когда пришел тот, в высоких сапогах, так и рассказал ему…

– Кому? Какому в высоких сапогах? – спросил капитан.

– О господи! – И Хуанито заплакал навзрыд. – Мы и не знаем, кто он… Просто он расспрашивал о Франческо Руппи… Мы отвечали, как следует… А тут, как назло, вернулся с берега Рыжий…

– Рыжий? А кто его отпустил с «Геновевы»? – строго спросил капитан.

– Да ведь кто-то с корабля, прибывшего из Севильи в Палос, передал Рыжему известие, что матушка его тяжело больна. Вот он и отпросился на берег, чтобы обо всем разузнать подробнее. Или, кажется, передать с этим человеком матушке деньги… Ведь после чумы в живых остались только он да его старушка мать… Вот он и хотел ей поскорее деньги переправить, ведь корабль этот сегодня же отплывает в Севилью…

– Что-то на него это не похоже… Он скорее с матери сдерет последнее… Но дело не в Рыжем. Что было потом? – спросил капитан.

– Нет, дело как раз в Рыжем! – обрадованно подхватил Хуанито. – Если бы не Рыжий, все было бы как надо! А Рыжий сказал, что, когда Руппи нарядили, как ему положено, все поняли, какого он роду… И что про деревушку Анастаджо Руппи все наврал. И что простым матросом он просто прикидывался… И что у него было письмо от папы к императору, а этот, в высоких сапогах, все выслушал да еще потом по три раза переспрашивал. Они с сеньором эскривано долго о Франческо говорили. Не успел он уйти, как вернулись вы с сеньором Бьярном…

– Лучше, конечно, если бы с этим, в высоких сапогах, беседовал кто-нибудь другой, а не сеньор Гарсиа! – подымаясь в среднюю, пробормотал капитан, пропуская вперед Северянина. – И все-таки хотелось бы узнать, императорский это человек или папский.

– Да папский, безусловно! – успокаивал его Северянин. – Слышал бы ты, с каким гневом Карл говорил об этом мерзавце! До моего прихода он ни о чем и не знал. – А когда он побывал на «Геновеве»? – обратился он к Хуанито. – Я говорю об этом, в сапогах…

– Только что пробили вторые склянки, – шмыгая носом, ответил мальчишка.

В средней каюте еще не были убраны со стола чаши и блюда. Настроение, как видно, у всех было хорошее. Только сеньор Гарсиа держался в стороне, дожидаясь, пока каюту приведут в порядок.

Капитан коротко сообщил о злоключениях Франческо Руппи.

– Кто мне сможет толково и обстоятельно рассказать о человеке в высоких сапогах? – спросил он. – Ты, сеньор эскривано?

– Сначала расскажу все, что узнал от матросов, – отозвался сеньор Гарсиа. – Человек этот сообщил, что давно знает сеньора Руппи, а когда Рыжий стал ему плести эти басни о папе, о его послании к императору, о шести кораблях, тот, в высоких сапогах, заметно оживился… Так говорят матросы. Но тут вошел я и несколько огорчил его, пояснив, что эти истории, рассказанные Рыжим, – всего-навсего выдумки одного забавного мальчишки. Я спросил этого, в сапогах, как его зовут и что нужно передать от него Руппи. Он пробормотал что-то невнятное, пообещал, что наведается на «Геновеву» позже, и без всяких сходней спрыгнул в свою шлюпку. Гребцов с ним было пятеро.