Елена Серебрякова - Взаправду верность – кладезь чести

– Кажется мне, Павлиныч, что привираешь ты, больно гладко врешь.

– Ваше дело, барин. Куда прикажете ехать?

Дальнев понял, что других вариантов у него не имеется, и согласился на знакомство с сапожником. Хотя в душе понимал, что таких зигзагов в жизни не бывает, не может офицер шифровальщик в одночасье стать сапожником, не может пьяница переродиться в трезвенника.

Помещение мастерской разделялось на две части: большая относилась к приемной для заказчиков. Там стоял диван, два табурета и круглый стол, на полу красовалось зеркало. Пространство за стойкой предназначалось для мастера. Звали бывшего офицера Сергей Антонович Дроздов. Василий представился со всеми своими должностями и званиями. Сергей Антонович вышел из-за стойки, пригласил Дальнева присесть вместе с ним на диван. Внимательно выслушал рассказ о найденном при раскопках в Новгороде пенале с письмом зашифрованного содержания. Потом Василий, также не моргнув глазом, соврал, что по оценке экспертов послание относится к началу XIX века. Выслушав рассказ, Дроздов начал задавать вопросы, из которых сквозила скопившаяся тоска по своей прежней службе. Более того бывший офицер стал подтянутым и очень собранным, будто опять призвали, что присуще офицерам, не по своей воле ушедшим из армии.

– Вы привезли находку с собой?

– Нет, я не имею право выносить письмо из библиотеки.

– Тогда снимите копию и приезжайте ко мне снова, в любое время!

Окрыленный Дальнев поблагодарил извозчика так, что тот слез со своих козел, встал на землю, снял головной убор и отвесил поклон. Благодарности смешивались с постоянно повторяющимся словом «барин». В конце Павлиныч сообщил свой домашний адрес и заверил, что днем и ночью готов оказать посильную помощь.

После ухода Костяна старый слуга нашел в поварне тайник, оборудованный в подоконнике. Тайник оказался пуст, конечно Костян все забрал с собой. Туда Дальнев и определил, привезенный от Императора, зашифрованный артефакт.

Василий решил копию со всего текста не делать. Он ограничился выпиской отдельных предложений из разных кусков и объемом в половину стандартного листа.

Уже утром Дальнев ждал у дверей мастерской. Хозяин появился ровно в восемь часов. Бодрый и гладко выбритый он пружинистой походкой подошел к дверям мастерской, открыл их. Василий приблизился сзади и, чтобы избежать неудобства, слегка кашлянул.

– Господин Дальнев? Узнаю нетерпение настоящего ученого! Проходите и давайте сразу к делу, а то пойдут посетители и тогда нормально не пообщаемся.

Дроздов внимательно проглядел представленный текст, почесал затылок и попросил неделю срока для оценки. Причину объяснил тем, что подобного в своей практике не встречал. Но то, что создано человеком, человеком может быть и разобрано. Дальневу ничего не оставалось, как поблагодарить своего знакомого и удалиться.

Всю неделю Василий не находил себе места. Он боялся, что Император пришлет за ним курьера и призовет на доклад. Признаваться в собственном бессилии для Дальнева было равно самоубийству. Ровно через семь дней в восемь утра Василий уже стоял перед обувной мастерской. Сергей Антонович пришел с опозданием на четыре минуты, сильно извинялся и сразу провел в свою комнатенку. Из стола вынул лист со списком зашифрованных слов и хитро улыбнулся.

– Неужели удалось? – не выдержал Дальнев.

– Нет. Вы добыли монастырский документ. В древности так свои послания шифровали монахи. На моей прежней службе такой ерундой не занимались. Шифр считали громоздким и неудобным. Вместе с тем могу посоветовать обратиться к одному иноку из очень дальнего монастыря.

– Как его зовут и где находится монастырь? – сгорал от нетерпения Дальнев.

– Не побоишься ехать в такую даль, где человека встретить большая редкость? Мне в свое время довелось по необходимости ехать туда. Надобность была совершенно другая, не связанная с шифром.

– По какой другой надобности?

– Поймешь, ежели доберешься до тех мест.

Дроздов написал адрес на бумажке и подал Василию. Когда Дальнев прочитал записку, то уже не сомневался в скором своем отъезде.

Свято-Покровский Аврамиево-Городецкий монастырь располагался в Костромских лесах на берегу Чухломского озера. Имя старца Амбросий.

Вознаграждение Сергей Антонович не принял, так как считал, что поставленную задачу не решил, а подсказка, она и есть подсказка.

На другой день Дальнев помчался в министерство Иностранных дел. Именно при этом ведомстве существовало Русские Историческое общество. На двери висела эмблема общества – изображение памятника Минину и Пожарскому. Секретарь услужливо предложил кресло и поинтересовался вопросом коей привел его в секретариат. Дальнев спросил о возможности передачи почетному Председателю общества Государю Императору служебную записку.

– Для вас, Василий Георгиевич, безусловно. Вот лист бумаги, пишите.

Тут Дальнев сообразил, что написать правду он не имеет права. На то существовал запрет Государя, и еще был уверен, что записку обязательно прочтет секретарь, даже если он положит ее в конверт и заклеит его.

«Получил дополнительные материалы из Новгорода. Готов к докладу. Дальнев».

– У вас с Государем конфиденц? – не убирая своей слащавой улыбки, поинтересовался секретарь.

– Я апеллирую не к Государю, а к Председателю Исторического общества.

Аудиенция состоялась через два дня в библиотеке Анничкова дворца. Государь выслушал доклад и тут же предложил Дальневу отправляться в дорогу.

– Разрешите уточнить. Целесообразно поездку по линии общества оформить в Новгород. Береженного Бог бережет! – предложил Василий.

На другой день после встречи с государем Дальнев поехал в Министерство иностранных дел. Сытая и гладкая рожа растянулась в добродушной улыбке и рассыпалась в сладких приветствиях. Еще не войдя в помещение, историк услышал:

– Не извольте беспокоиться. Рекомендательное письмо уже подготовлено. Остается только вписать на чье имя сие предназначается.

– Еду в Новгород.

– Стало быть так и напишем, на имя Новгородского губернатора. Теперь поставим печать, а подпись Председателя уже имеется. Идите в следующий по коридору кабинет к казначею. Денежки на поездку получите.

От полученной суммы Дальневу стало не по себе. Этих денег хватило бы доехать до Камчатки и вернуться назад. Но спорить он не стал, написал расписку по всей форме.

В коридоре его догнал молодой человек в мундире младшего чиновника Министерства иностранных дел.

– Право, Василий Георгиевич, извините. Зовут меня Воробьев Степан Тимофеевич. Служу в министерстве письмоводителем. Имею один нескромный вопрос и одно прелюбопытнейшее предложение. Может быть, пройдем в аллею перед министерством. Там имеются скамейки. И погода, знаете ли, способствует разговору на улице.