Борис Мегорский - Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Для добычи такого количества хвороста был необходим обширный и легкодоступный лес или кустарник. Например, когда русская армия подошла под Нотебург, были сделаны особые распоряжения к заготовке леса и к охранению близлежащих лесов от вырубки неприятелем (лес был также необходим, чтобы за ним совершать перемещения скрытно от неприятеля) [187] ПиБ. Т. 2. С. 85. . До нас дошли приказы, из которых видно, сколько фашин и туров приходилось заготавливать войскам во время осад. Для атаки Митавского замка 16 августа 1705 г. каждому батальону Преображенского полка было велено сделать по 200 туров и по 600 фашин [188] Походный журнал 1705 года. СПб., 1854. С. 11. . Шереметев в донесении царю от 6 ноября 1709 г. из-под Риги упоминает, что войска «фашины два дня готовили» [189] Ласковский. С. 303. . Когда в марте 1713 г. было принято решение осадить Тенинген союзной русско-датско-саксонской армией, было приказано «приготовить в самой скорости 60 000 фашин в Швабстацком лесу на реке Трене длиною 12 футов, шириною в диаметре 1 фут и каждой фашине по три кола длиною от семи до шести фут. Чекмарей от четырехсот до шестисот и тысячю туров длиною по три фута и два фута в диаметре толщины» [190] ПиБ. Т. 13. Вып. 1. С. 154. , причем половину этих припасов должны были заготовить русские полки. Под Штеттином 25 августа 1713 г. войскам было «велено изготовить к апрошам 300 000 фашин и 30 000 туров» [191] Книга Марсова. С. 174. .

Доставка заготовленных припасов возлагалась на кавалерию. Например, при осаде Дерпта в 1704 г. драгуны Б. П. Шереметева занимались тем, что «возили в шанцы на батареи лесные припасы» [192] Волынский. Кн. 3. С. 387. При возможности для подвоза припасов использовали водные коммуникации. Подошедшая к Ниеншанцу армия привозила все необходимое водным путем: «…наши войска пушки, и мортиры и иные воинские приготовления непрестанно из судов, в которых оные из Шлисельбурка препровожены, на берег реки Невы выгружали и к скорому их употреблению на батареи, дабы оные поставлены были, попечение имели; также и туры, и мешки шерстяные и иные потребности, довольство в своих руках имеющее, непрестанно из судов выгружали ж и приготовление чинили, ожидая устроения в шанцах батарей и кеселей, которые зачаты строить сего числа [26 апреля 1703 г. – Б. М.] в ночи» [193] Юрнал 1703-го года // Походный журнал 1703 г. СПб., 1853. С. 14. .

Согласно приказу, отданному под Нарвой 11 июля 1704 г., каждый день рано утром после пробития зори солдаты от каждого полка должны были приносить заготовленные ими туры и фашины и складывать на берегу в одном месте, откуда их грузили на лодки и везли к тому месту, где велись работы [194] РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д. 6. Л. 1, 2. . Очевидно, заготовка материалов велась ниже крепости по течению и ближе к устью р. Наровы; оттуда их доставляли наверх либо на левый берег для ведения апрошей либо на правый берег для строительства батарей.

Хворост для фашин русские солдаты рубили преимущественно топорами. Фашинные ножи как специфический инженерный инструмент в русских описях встречаются редко. В марте 1707 г. Петр распорядился изготовить и раздать в пехотные полки штыки («багинеты») с ножевидными лезвиями; предполагалось, что «вместо топора мочно ими рубить на фашины лесу» [195] Сб. ИРИО.Т. 25. С. 21. .

Инструменты для земляных работ имелись в полках, а недостающие и дополнительные выдавались артиллерийским ведомством. Так, в 1705 г. перед осадой Митавского замка в августе 1705 г. по приказу царя из артиллерии было выслано 3000 лопат и 500 кирок с мотыгами [196] ПиБ. Т. З.СС. 408, 895. . Из письма Я. В. Брюса в Приказ артиллерии от 1 июля 1706 г. мы узнаем, что делавшиеся на тот момент для армии кирки и мотыги часто ломались, т. к. деревянные рукоятки были тонкими и не оковывались по концам железом. В связи с этим Брюс распорядился изготавливать лопаты, кирки и мотыги по шведскому образцу, видимо, более надежному [197] Архив Брюса. Т. 2. СС. 116, 125, 130. .

Согласно Табели 1712 года, в каждом пехотном полку следовало иметь 200 топоров, 80 железных лопаток с кожаными нагалищами (чехлами), «дабы возможно было по случаю солдатам нести на себе»; 80 кирок и мотыг. У драгун на тысячу строевых чинов приходилось 800 топоров, 100 железных лопаток и 100 кирок [198] Татарников К.В. Русская полевая армия 1700–1730. М., 2008. С. 152. . Штатное количество шанцевого инструмента в полках в начальный период войны мы не знаем. Зато знаем, что в 1709 г. на каждый пехотный полк полагалось по 200 лопаток и 100 кирок; 23 мая 1709 г. было составлено «Ведение» о том, сколько кирок и лопат было выдано в полки дивизий Меншикова, Репнина и Алларта, сколько имелось фактически и сколько не хватало [199] Труды РВИО. Т. 3. СС. 178–179. . Из 2500 лопаток в этих трех дивизиях налицо осталось лишь 1273, из 1250 кирок – 660; в артиллерии хранилось еще 3099 лопат и 1755 кирок [200] Молтусов В.А. Полтавская битва: Уроки военной истории. 1709–2009. М., 2009. С. 240. .

Как любое военное имущество, шанцевый инструмент терялся, ломался и приходил в негодность. В период, когда вся армия активно возводила инженерные сооружения в окрестностях Полтавы, исправность и наличие инструмента становились особой заботой командиров. Свидетельством тому служит серия приказов по Лейб-гвардии Семеновскому полку за июнь 1709 г. 11 июня: «Подать ведомость: лопатки железные все-ль целы и нет-ли ломаных? Сделать на роту по двадцати лопаток деревянных, как-бы можно с собою возить» [201] Архив кн. Ф. А. Куракина. Кн. 3. СПб., 1892. С. 114. . 14 июня: «Кирки и железные лопатки присадить на черенья и деревянные раздать по рукам» [202] Там же. С. 115. . 25 июня: «К походу быть в готовности; взять с собою хлеба на сутки, да на каждого человека по фашине; кирки и лопаты взять все с собою-ж» [203] Там же. С. 121. . По окончании военных действий с полным разгромом противника в июле было написано «Известие», сколько в ротах Семеновского полка осталось «добрых и худых» инструментов: «Итого… кос 24, ломаных 18, кирок 7, потеряно 15, лопаток 61, потеряно 53, топоры налицо 221, потеряно 92, переломано 100 топоров» [204] Там же. С. 133. .

Еще одним расходным материалом был фитиль, который применялся гренадерами и артиллеристами. Этот пропитанный специальным составом шнур держали на постах тлеющим для поддержания постоянной боевой готовности. Какова была «фитильная издержка», мы узнаем у Сен-Реми: «Всякая сажень по 5-ти футов длиною, которая может гореть 12 часов», то есть в час чуть более 10 сантиметров [205] Сен-Реми. Т. 2. С. 248. . По подсчетам Монтекукколи, в час уходило в два раза больше, 9 дюймов [206] Монтекукколи. С. 57. . Во время сидения в Гродненском лагере в 1706 г. русские артиллеристы постоянно ожидали нападения шведов и извели большое количество фитиля: «Еще имеем нужду в фитиле, дабы оного изготовить 300 или 400 пуд. Понеже по неприятельском приходе принуждены были оной денно и ночьно жечь, от чего гораздо ево много изошло» [207] Архив Брюса. Т. 2. С. 91. . О большом расходе фитиля в траншеях под Полтавой упоминает в своем дневнике шведский фенрик Роберт Петре, которому король Карл лично приказал потушить фитиль ради экономии [208] Дневник Р. Петре. С. 389. .