Олег Шишкин - Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса

Это же событие, но в несколько иных словах описывала и Селиванова: «Рерих также несколько раз выступал в Нью-Йорке, последний раз в феврале 1923 года в соборе Святого Марка в Бауэри на тему “Великая нота в русском искусстве”. Он говорил, что искусство, будучи единым, универсально и что лучшим пропуском в русскую деревню будет песня или картина. Совершенно неожиданно для художника и публики за ним последовал представитель Советской России в Соединенных Штатах, который заметил, что лучшими верительными грамотами для въезда в Россию были бы картины профессора Рериха» [368] Selivanova N. The World of Roerich. – N. Y., 1923. – Р. 91. .

Чарльз (Карл) Рехт был консультантом юридического отдела так называемого Советского бюро, организации, которая долгое время была неофициальным посольством в Америке. Когда его глава Людвиг Мартенс был выдворен властями США, интересы РСФСР стал представлять Карл Рехт. Американец, сын чешских эмигрантов, в 1922 году он работал советником советской делегации на Генуэзской конференции под непосредственным контролем наркома иностранных дел Чичерина. То есть Рехт – сотрудник советского Народного комиссариата иностранных дел. В апреле 1922 года в Москве Рехт удостоился встречи с Лениным, который просит его отвезти в Америку конфиденциальное послание [369] Подробнее о биографии Рехта см. «Выполняя просьбу Ленина»// Труд, 1964. – 22 апреля .

Одиннадцатого декабря 1922 года Рерих присылает Шибаеву из Америки примерный маршрут своего теософского паломничества: «Отсюда мы выедем 5–6 мая – будем 15-го в Париже. Пятнадцатого ноября выедем из Марселя в Бомбей. Проедем Кашмир, Агра, Дели, Бенарес, Шантиникетан, Адьяр. Первое время пробудем в Голубых горах…» [370] МВ АМР, PNKR-166. Л. 33–33 (об.). Первоначальный вариант путешествия более напоминал туристический тур.

После перечисления основных популярных мест в Индии Рерих останавливается на Голубых горах, возможно, как месте отдыха и пленэра. Их местное название – Голубые Нилгири. Это небольшой хребет, отделяющий джунгли Кералы от саванн Тамилнада. В отличие от жарких равнин здесь мягкий горный климат, и поэтому тут издавна располагались курорты колониальной администрации Британской Индии. Здесь процветало английское садоводство, выращивались цветники, розарии, а на западных склонах в окружении чайных плантаций Липтона стояли романтические бунгало.

Однако в любом случае главным в рериховском странствии должны были стать предгорья Гималаев и локации из индийской части биографии создательницы Теософского общества. Поэтому на Шибаева возлагались надежды: он должен был помочь Рерихам попасть в столицу теософов Адьяр. Для этого он должен был подготовить их встречу там.

Духовное паломничество должно было стать максимально триумфальным шествием пророка и целителя, сделав его славу громкой и всемирной.

Казалось бы, Рериху осталось сделать один-единственный шаг – и невероятное путешествие начнется. Теперь о нем знали многие важные лица в Америке. Он стал частью не только оккультных, но и политических процессов.

Поэтому Луис Хорш, теперь – президент Института объединенных искусств в Нью-Йорке, и его исполнительный директор Фрэнсис Грант сообщали Государственному секретарю США (третьему лицу в государстве) о рериховских структурах: «В мае 1923 г. эти учреждения под руководством и при поддержке движимых заботой об интересах общества американских меценатов подготовили Художественную экспедицию в Индию и Тибет, полностью финансируемую американским капиталом и возглавляемую Николаем Рерихом, всемирно известным художником, чьи работы представлены во всех величайших музеях мира. Экспедиция носит исключительно художественный и культурный характер и была направлена с целью написания большой панорамной серии работ этой страны, никогда ранее не написанных западным художником, а также для перевода оригинальных рукописей, фольклора и художественного материала этих стран» [371] МВ АМР, DE-005. Л. 1. .

Спиритические сеансы, голоса махатм, реинкарнации, лики древних царей… и «кладовка Ленина».

Не странно ли?

Да, более чем странно!

Но не для «русского Индианы», вылепившего свой образ из мифов, легенд и сказок нью-эйджа, поп-культуры, чья жизнь каждодневно была наполнена чревовещаниями жены и рассказами про свою высокую миссию.

Судьбе, однако, было угодно, чтобы в этой предельно экзотической истории появился еще один экстраординарный человек, без которого все странности и происходящее в дальнейшем понять будет невозможно. И хотя официально Рерих и этот персонаж как будто даже никогда и не встречались, но многие рериховские шаги и загадочные поступки без этой фигуры необъяснимы.

Неординарного человека звали Александр Васильевич Барченко. Впервые я услышал о нем только в 1995 году. Тогда летом один историк, знавший о моих рериховских поисках и о статье, уже подготовленной мной для «Огонька», сказал мне: «В 1991 году была опубликована литературная книга Александра Барченко “Из мрака”. Но в предисловии к ней его сын опубликовал много интересных подробностей. А почему ты не съездишь к родственникам Александра Барченко? Это был весьма интересный человек и, как мне кажется, связанный с тем, что ты ищешь».

Предложение было интригующим. Я знал только то, что загадочный Барченко был первым советским экстрасенсом. Сегодня в моем архиве хранится копия факса, отправленного 4 марта 1991 года диссидентом Львом Разгоном (1908–1999) одному из родственников Барченко – Николаю Траньону. Краткий текст касается судьбы членов советского тайного общества «Единое трудовое братство», о котором речь еще впереди. Разгон пишет: «Действительно, я имел возможность познакомиться с делами Г. И. Бокия и И. М. Москвина. В числе обвинений было и то, что они были связаны с А. В. Барченко, который был, выражаясь современным языком, нечто вроде экстрасенса… А о способностях А. В. Барченко как экстрасенса я слышал от самого Москвина» [372] Копия факса Льва Разгона Троньону. Л. 1. Личный архив автора. .

Москвин был начальником Орграспредотдела ЦК ВПК(б), и мнение влиятельного аппаратчика со Старой площади, пусть и переданное Львом Разгоном, звучало впечатляюще.

В середине 1990-х годов адрес, по которому проживал сын экстрасенса Светозар Барченко, я знал только приблизительно, лишь по описаниям: за Истрой, поселок Алехново, дача Союза писателей. Московский телефон Светозара Барченко не отвечал, а мобильных тогда не было. Поскольку расстояние было порядочным, я долго откладывал поездку. Но летом 1995 года я все-таки отправился искать это место. На мою удачу, за одним из заборов дома, который на моем схематичном плане был обозначен как «последний», на грядках копался какой-то человек. Я спросил его, не знает ли он, где дом Барченко. Он сказал: «Это здесь». От растерянности я даже назвал хозяина Александром Васильевичем, словно это был его отец, – он на это удивился, но не обиделся.