Elian Julz - Монтаж памяти

Уф-ф, можно было выдохнуть. Это Роуз.

– Что ты здесь застряла? Мисс уехала полчаса назад. Я тебя уже обыскалась. Переживала. Тебе полегчало?

– Увы, так ничего и не вспомнила.

– У тебя полно работы до возвращения мисс с пикника. Вечером всё семейство едет на бал. Нужно столько всего перегладить внизу. Надеюсь, ты ничего не напортила и не выдала своё сумасшествие?

– Кэролайн только сказала что-то про последнюю соломинку и про омлет. Завтракать отказалась. Может, она хотела поесть яйца?

– О, нет. Всё-таки что-то натворила. Да ты же её вывела из себя! Боже, ну всё, жди расплаты. А ведь я предупреждала, что домашняя слуга – лучшее место для раба. Теперь, мамушка, верно, тебя отправят гнить на плантацию, – Роуз начала причитать, хватая меня за плечи, чуть ли не плача. – Ты должна взять себя в руки, чтобы не сделать ещё хуже. Ради себя.

Моя темпераментная пессимистка-проводница показала подвальную комнату и удалилась на кухню. На лавке лежала высоченная стопка измятых белых вещей. Как я до этого поняла, хлопковые и льняные светлые предметы гардероба – исключительно нижнее белье, которого с учетом пыли и грязи в здешних краях нужно бессчётное количество. Ну, ладно, гладить-то я умею хорошо. Наверное…

Пару минут я вертела в руках металлическую конструкцию. Это, бесспорно, утюг. Похож. Но как он работает, хоть убей, не помнила. После немудреных манипуляций, верхняя часть приспособления открылась и внутри обнаружились угли. Ага, вот оно как хитро-мудро устроено.

Разложила на столе одну из штанин уже знакомого мне подобия развратных панталон. Эти были, видимо, по меркам здешних дам особенно изысканными и модными – по нижнему краю отделаны широкой полосой изящных белоснежных кружев (наверное, шёлковых) и чуть выше какими-то завязками-тесемками.

Щипцами положила горячие угли внутрь металлической штуковины и начала водить тяжелым предметом по ткани. Ничего. Будто игрушечным утюгом балуюсь. Мелькнула догадка поставить его на печь. Может, это так задумано?

Но сколько его держать? Сосчитала два раза до шестидесяти. Надеюсь, считать-то здесь не запрещено законом? Боже, как я запуталась уже. Почему всё так сложно? Вот я сама себе удивляясь, стою в каком-то подземелье и глажу чужие, можно сказать, трусы.

О, это другое дело, утюг рассекает, как пароход, белые волны исподнего, оставляя за собой идеально ровную гладь. Нехитрая наука.

Но тут носом почувствовала запах паленой ткани.

Святые небеса, вот же дурья башка! И что теперь делать? Ведь и идиоту понятно, что хлопок и шелковые кружева не гладят с одним и тем же жаром. Теперь здесь дыра. Но у них же таких десятки. Наверное…

– Нелли!

Я вздрогнула от неожиданности. Боже, чей это голос доносится? Ну, почему, почему так не вовремя?

Нужно было срочно куда-то спрятать испорченную вещь. Но куда? Крик приближался. Стук каблуков по каменным ступеням.

Сжечь в печке уже не успею. Еще пару шагов, и незнакомка окажется прямо здесь. Глаза бегали по тускло освещённой комнате. Время на раздумья истекло. Спрячу в карман передника…пока.

– Нелли! Да что с тобой такое? Я должна ещё за тобой бегать?

Понятия не имела, кто эта женщина. Похоже, что хозяйка, но как её зовут?

– Как ты позволила Кэролайн отправиться на пикник чуть ли не голой? С утра.

– Она сама выбрала такое платье, – неожиданно громко ответила я, смотря в упор на молодую госпожу.

– Да что ты себе позволяешь? Будешь дерзить мне? Тебе ли не знать, что не приличествует молодым леди ходить с совершенно голыми руками и обнажать декольте средь бела дня. Да она же почернеет, совсем как ты, на солнце. Мне так подурнело от её вида и поведения, что пришлось почти сразу же вернуться домой. Боже, она была голодной, словно её не кормят перед выходом в свет. Чем она завтракала?

Я никак не могла посчитать, во сколько стоящая передо мной слишком молодая женщина стала матерью, если её дочери стукнуло уже шестнадцать. Что за порядки в этих местах? Или всё это спектакль, и актрису выбрали неудачно?

– Кэролайн не завтракала.

Молодая женщина со всей силы врезала мне по губам.

– Ты разучилась говорить со своими господами? Так я тебе напомню, хамка! Для тебя моя дочь – мисс, а не просто Кэролайн. Теперь все будут судачить про нас, увидев её наряд и аппетит, а бедняжка из-за тебя не выйдет замуж.

– Нелли! – раздался истерический крик наверху.

Да что же это такое? Нелли – это что синоним рук?

– Марш наверх. Несчастная девочка зовет тебя.

По-прежнему храня результат своего прегрешения в кармане передника, мчалась по лестнице, а это не так-то просто с моей нынешней комплекцией.

Капризная барышня сняла свою шляпку. Вместе с волосами? Что? Так можно было? Вот это обман века. Локоны были пришиты прямо внутри головного убора. Что ещё можно пришить, чтобы выглядеть привлекательнее?

Девчонка окинула меня надменным взглядом через экран своего настенного зеркала в золоченой резной раме и вдруг прищурилась. Судя по прошлому нашему разговору, это не предвещало ничего хорошего. Не выдержав её ядовитых желто-зелёных цирконов на себе, начала исследовать глазами комнату, пытаясь унять нервные руки, непроизвольно теребящие подол фартука.

– Что это у тебя в переднике? Стащила небось что-то?

– Да так, мисс, ветошь для уборки, – голос сдавил внезапный приступ кашля.

Обманывала, видимо, я неубедительно, потому что она тут же приказала:

– А ну доставай!

Да гори всё синим пламенем, пускай видит. Так ей и надо, малолетней нахалке. Будут ещё всякие слюнтяи мною командовать и нагонять ужас. Ну уж нет.

– Это же мои панталоны с парижскими кружевами! Да как ты посмела? Я тебя ненавижу!

Девчонка начала визжать, привлекая слишком много внимания. Мне было несдобровать. Сколько тут людей в доме живет? Что если они все сбегутся на её спектакль?

– Нелли! – ну помилуйте, когда эти гневные крики прекратятся. – Нелли, сюда, немедленно, ленивая курица!

Я побежала, как пёс на голос. Кажется, им удавалось меня дрессировать, как цирковую зверюшку.

– Ночные горшки смердят. Ты совсем страх потеряла? Да что творится, тебя словно подменили с утра!

Мысли в моей голове бегали по спирали от шока. Я выношу ночные зловонные горшки? Это моя жизнь? Думаю, такую мерзкую повинность непременно бы запомнила.

Рука госпожи указала под кровать. Встала на колени и потянулась за горшком. Мне хотелось перевернуть его над головой этой фуфыри. Ох, как живо я представила себе эту картину. Даже полегчало немного.

В поисках выгребной ямы наткнулась на озадаченного темнокожего мужчину. Он, не церемонясь, отвёл меня в сторону, несмотря на горшок в руках и вручил какую-то круглую коробку.