Наталья Конрадова - Археология русского интернета. Телепатия, телемосты и другие техноутопии холодной войны

В отличие от проектирования и производства ЭВМ советская кибернетика смогла выйти из догоняющего режима. Первоначальная идея теории управления принадлежала американскому математику Норберту Винеру. Советские компьютеры, без которых было невозможно строить кибернетические системы, сильно отставали от американских. И тем не менее советская кибернетика породила свою собственную, оригинальную и мощную техноутопию.

С середины 1950-х до середины 1960-х события происходили очень быстро. Ключевой фигурой перехода от строительства отдельных ЭВМ к созданию компьютерной сети стал инженер-полковник Анатолий Китов. В начале 1950-х он работал военным представителем в Специальном конструкторском бюро 245, где в этот момент проектировали первую серийную советскую ЭВМ “Стрела”. В спецхране СКБ-245 Китов нашел книгу Винера “Кибернетика”, увлекся идеей автоматизации управления и начал ее популяризировать, несмотря на официальную критику кибернетики как “буржуазной лженауки”. В 1955 году в журнале “Вопросы философии” вышла статья Китова, Соболева и Ляпунова “Основные черты кибернетики”, после чего она была наконец признана, а в журнале “Природа” – статья Исаака Брука “Об управляющих машинах”. Год спустя Китов опубликовал книгу “Электронные цифровые машины” [24].

В 1959 году Китов отправил письмо Хрущеву с предложением построить компьютерную сеть для усовершенствования системы управления национальной экономикой. Как считают историки советской IT, это письмо повлияло на последующие решения ЦК КПСС, в частности “о внедрении радиоэлектронной техники во все отрасли народного хозяйства” [25]. Однако Китов не был удовлетворен результатами и через полгода после первого письма отправил второе. В нем излагалась подробная программа строительства единой сети. Но поскольку в этом же письме Китов критиковал Минобороны, в котором состоял на службе, его программа не нашла поддержки, а чиновники Минобороны обиделись на критику, и Китов был уволен.

Тем временем кибернетика уже начала свое триумфальное шествие – усилиями Китова и других ученых она из “лженауки” превращалась в теорию управления, пригодную для строительства коммунизма. В конце 1950-х проект Китова и кибернетика в целом активно обсуждаются в Академии наук СССР. В 1959 году Берг, Ляпунов и Китов делают доклад на заседании Президиума, после которого принимается решение о создании Научного совета по кибернетике под председательством Берга.

В 1962 году в статье “Наука величайших возможностей” в журнале “Природа” Берг описывает идею создания компьютерной сети следующим образом: “…В стране намечено построить управление всем народным хозяйством по единой системе, через специально создаваемые для этой цели мощные вычислительные центры, снабженные современными сверхбыстродействующими электронными вычислительными машинами и связанные с планирующими, финансирующими, транспортными и промышленными организациями единой системой так называемой технологической автоматической связи. Это позволит обеспечить получение руководящими органами своевременной полноценной информации о ходе и развитии хозяйственной деятельности в стране и даст возможность оперативно, непрерывно и в наивыгоднейшем режиме управлять им… С такой системой управления не сможет соперничать ни одна капиталистическая система, так как она всегда построена на противоречивых, антагонистических интересах разных групп населения” [26].

К началу 1960-х годов по всему СССР стали создаваться лаборатории, институты и отделения кибернетики, появилось целое поколение кибернетиков – теоретиков и практиков, инженеров, физиков, математиков и управленцев. По определению историка советской науки Славы Геровича, кибернетика превратилась в математический дублер всех научных дисциплин: “Включив в кибернетику все применения электронно-вычислительных машин и ссылаясь на ставшее тогда популярным представление о компьютере как объективном глашатае истины, советские кибернетики сумели обезоружить идеологических критиков и провозгласили цель «кибернетизации» всех областей науки” [27].

В начале 1960-х идею Китова подхватывает Виктор Глушков, сменивший Сергея Лебедева на посту заведующего лабораторией вычислительной техники Института математики в Киеве (с 1961 года – Институт кибернетики). В отличие от инженера-электрика Лебедева Глушков был математиком, поэтому возможности кибернетики по улучшению управления в масштабе всей страны волновали его гораздо больше, чем создание компьютеров. В этой смене директоров ведущего советского института кроется символический момент смены системы координат: кибернетик Глушков наследует место инженера Лебедева, поколение “прагматиков” уступает место новому поколению “идеалистов”. Безусловно, в СССР продолжали проектировать и строить компьютеры, обеспечивающие материальную базу для кибернетических идей, но именно кибернетика стала новой техноутопией. И именно Глушкову удалось развить это направление стратегически, создав из прикладной отрасли новую науку о будущем.

Как и проект Китова, суть концепции Глушкова сводилась к созданию и централизации автоматизированных систем управления (АСУ), которые предполагалось установить на всех производствах Советского Союза. Проект назывался Единая государственная сеть вычислительных центров”, или ЕГСВЦ (в начале 1970-х название сменилось на “Общегосударственная автоматизированная система учета и обработки информации”, или ОГАС). За контроль над работой всех фабрик и заводов, а в перспективе и других организаций должен был отвечать специально спроектированный межведомственный вычислительный центр, куда бы поступала и обрабатывалась информация с мест.

Добиваясь финансирования проекта, Глушков объяснял чиновникам его важность потребностями плановой экономики социализма и вытекающими из этого задачами строительства коммунизма. Глушков даже предлагал перейти к электронным платежам, по крайней мере в одной из версий проекта [28]. Сама по себе идея безналичного расчета не была оригинальной: еще в 1871 году американская компания Western Union внедрила систему оплаты по телеграфу [29], не говоря уже о кредитах, чеках и других системах виртуальных расчетов, историю которых можно проследить вплоть до древних цивилизаций. Однако концепция электронных платежей Глушкова не существовала сама по себе, а была частью его большой утопии электронного социализма, за которым логично следовал и коммунизм. В отличие от американских компаний, внедряющих электронные платежи для стимулирования покупок, Глушков создавал свою систему с мыслью вовсе отказаться от денег. По крайней мере тогда, когда на смену его версии электронного социализма придет коммунизм.