Елена Соковенина - Универсальный саквояж мадам Ренар

– Что вы суетитесь, Лео? – Фёдор вынул купюры из заднего кармана джинсов. – Не будьте моей матерью!

Лев успокоился, достал телефон. Фёдор последовал его примеру. Очередь двигалась не медленно, но и не быстро – средне.

То, что багаж забыли, заметили, уже подъезжая к Ставангеру.

Больше не было ни вещёй, ни наличных, ни билетов на поезд, ни банковских карт.

Спасибо, хоть паспорта из карманов не вынули с тех пор, как приготовили для таможенного контроля.

– Как же Осло? – от ужаса Лев еле мог говорить. Они шли по вагону.

– Мы с тобой сами осло, – Фёдор сел к окну. – Не ссы, ехать-то надо. До Осло на поезде, там автостопом.

– Может, – Лев устроился рядом, – контролёра ещё и не будет.

Но контролёры уже были здесь. Белобрысый дядька в форме и с ним молодая женщина быстро пикали машинкой для проверки билетов. Пришлось пересесть.

– Вставай, – прошептал Фёдор. – Быстро в другой вагон.

Лев вскочил с удобного сиденья в третий раз, чтобы, изображая полное спокойствие, перейти в соседний вагон. До остановки полтора часа. Вагонов всего восемь.

– Слушай, а ты где был? – как бы между прочим спросил он Фёдора, когда они уселись, проскочив пару вагонов. – В смысле, вообще? В каких странах?

– Нигде. Ну, как нигде – в Эстонии. Экскурсия была. В восьмом классе.

«Троллит, – подумал Лев Берёзкин».

– Интересно, – Фёдор поскрёб светлые лохмы, – я, оказывается, первый раз в поезде. Вот это номер!

– К-как, первый раз? – Лев даже стал заикаться. – А как же море?

– Так я там на машине был, – Фёдор даже удивился. – Два раза дед возил и два – Дима. Дима – материн грейпфрут. Бывший.

– Погоди, это что, за всю жизнь?!

– Что за всю жизнь?

– Ты хочешь сказать, у человека море в получасе езды, а человек за двадцать лет жизни…

– Да ну, тоже мне, море, – фыркнул Фёдор. – Пока окунёшься, до Швеции пешком дойдешь, – он изобразил двумя пальцами, как ходят пешком через море.

Лев собрался засмеяться, но увидел контролёров. Хуже того, с другой стороны шли другие двое!

Ещё несколько секунд надежды – вдруг пронесёт. Не пронесло.

Контролёры заговорили между собой по-шведски. Уже по-английски объяснили им, что за багажом можно вернуться. Правда, багаж передадут в бюро находок, но всего за тридцать восемь евро можно получить его назад.

– Как – вернуться? – Фёдор спал с лица. – Мы же опоздаем!

Контролёры ушли. Им ещё нужно было проверить билеты у остальных пассажиров. Надежда снова оказалась напрасной: вернулись и сели рядом, вплотную. Лев заметил, что у Фёдора подрагивает нога – сдерживается, чтобы ею не дёргать.

Скорее бы остановка! Скорее бы остановка!

За стеклом мелькали деревянные навесы станций. Коричневые, зелёные, бежевые с деревянными кружевами, с часами, висящими прямо под ажурными балкончиками, стальные углы велосипедных стоянок – почти Юрмала! Кажется, две-три станции – и дома. Но бесконечные скаты крыш, торчащие, как грибы, друг над другом, лезли вёе выше, за ними виднелись покрытые ёлками горы, и вот уже проносятся мимо светящиеся глаза табло – и лес, лес на горизонте.

Скорее бы остановка! Скорее бы остановка!

Поезд повернул под стальной скелет моста – и оба увидели станцию.

Пассажиры забирали свои вещи, выходили, направлялись по своим делам. Компаньонам пришлось выйти вместе с контролерами.

– Мы опоздаем! – умолял Лев. – Нам в шесть нужно быть в Ставангере! Пожалуйста!

Но глаза у контролеров были стеклянные, Льву вежливо напомнили, что свои вещи можно получить в …(не разобрал) на Stockholm Central Station – и они остались одни.

– А что, штрафа не будет? – приободрился Фёдор.

– А что, вам очень надо? – съязвил Лев.

– Ты смотри, повезло. В Риге бы с тебя не слезли.

– Так если денег нет!

– А не волнует. Я в автобусе налетел один раз – причем, даже проездной дома не забыл. Забыл к валидатору подойти. Так мне минут двадцать мозг выносили. Потом выписали квитанцию на штраф и плати в течение месяца. Не заплатишь – включат счётчик. Не оплатишь с процентами – будет суд.

Фёдор увидел, как Лев вздрогнул при слове «суд», и продолжал:

– Обдерут, как будто не без билета проехал, а алименты двадцать лет не платил. Ты смотри, тут и правда Европа.

Они прошли мимо светящейся надписи на табло, мимо электронной стойки для продажи билетов, зашли под навес.

Два дебила стояли среди киосков, магазинов, автоматов для продажи того и сего, филиалов банков – и не знали, как быть.

Лев вынул телефон и уже собрался написать отцу, чтобы кинул на карту денег, но карты больше не было.

– Не вздумай! – яростно шипел Фёдор.

Бесплатный вайфай логично должен был ловиться в зале ожидания. Лев вернулся в зал, хотел связаться с родителями, но компаньон, шагавший за ним, как статуя Командора, мрачно покачал головой.

Лев всё-таки написал родителям потихоньку:

«В Стокгольме. Всё в порядке».

Час спустя они бессмысленно топтались на тротуаре, время от времени нелепо взмахивая рукой. Никто не хотел остановиться, чтобы подвезти их в Осло.

– Гарантированно опоздаем, – страдал Лев. – Всё, приехали. Надо писать отцу.

– И?

– Кинет деньгу наличным переводом, поедем домой. Хорошо, что хоть паспорта есть.

– А потом? – Фёдор сунул руки в карманы. – Денег на вторую поездку у них нет. Да если бы и были – кто нас, таких отморозков, второй раз отправит? Опять начнётся – бесполезный овощ, ничего не делаешь, на диване с телефоном лежишь, уже корни пустил. Хватит, наслушался. Ты как хочешь, я не вернусь.

Лев хотел сказать: «а я вернусь», но тут вспомнил, как мачеха жаловалась на безденежье, а Летняя возьми да и скажи, что в управляющей компании есть вакансия дворника. Работать, типа, могут и двое – каждый на полставки. Улицы подметать, лестницы мыть, сдавать листки жильцов с показаниями счётчиков воды, ещё что-то и ещё что-то… Но если бы только это.

Нужно ещё свидетельство о знании государственного языка. Летняя уверяла, что без «аусвайса» никуда не возьмут. И что получить вторую категорию не так сложно. Так вот, свидетельство второй категории дают только уборщикам, дворникам да продавцам. Чтобы получить что-то лучше, нужна третья. Сдать на третью очень трудно.

Лев тогда смолчал – и правильно сделал. Фёдор, не удержавшись, фыркнул: «Ради чего?»– и на него обрушился вылился монолог матери. В котором не было ответа на вопрос, зато было с десяток языковых курсов.

Выходило, что офис, который так презирал Лев Берёзкин – большая, недостижимая удача!

– Допёр? – усмехнулся Фёдор. – Ну что, едем домой?

– Ты руку-то подними, – сказал Лев. – Давайте, Теодор, активнее, активнее.

Поймать машину в Швеции было куда труднее, чем казалось. Фёдор сказал, что даже труднее, чем в Риге. Когда Лев спросил, как часто господину Летнему приходилось ездить автостопом, выяснилось: один раз. Он тогда отправился ловить раков. Ночью. На Болдерайский карьер. Это, конечно, один из самых криминальных районов города, но в последнее время сильно улучшился. Так, по крайней мере, считал Фёдор Летний, переночевавший на берегу карьера в гордом одиночестве после того, как ни одна машина не остановилась, чтобы его подобрать.