Сергей Шаповалов - Ликующий на небосклоне

– Неужели сам Хармхаб? – удивился Амени.

– Его невозможно ни с кем спутать! – Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.

– Да не жми ты так, – хрипло засмеялся тот. – На нас народ смотрит.

Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:

– Мир тебе, брат.

Хармхаб ответил тем же:

– Живи вечно! – И поинтересовался: – Как путешествие?

– Прошло спокойно, – ответил Хеви.

– Я вижу, ты держишь себя в строгости: живота нет, руки крепкие как в юности.

– Нехсиу не дают расслабляться, – вздохнул Хеви. – Куши сейчас, как пещера со змеями, только успевай усмирять непокорных.

– Наслышан. – Хармхаб с пониманием покачал головой. – Ты заглянул в Нэ?

– Да. Виделся с братьями.

– Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?

– Если честно – не очень… Превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.

Хармхаб сжал кулаки, но ничего не произнес. Его мужественнее лицо лишь на короткий миг подернулось гневом.

– А здесь, я смотрю, возвели самый прекрасный город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп 37 37 выдающийся древнеегипетский зодчий, визирь и верховный сановник второго фараона III династии Древнего царства Джосера (2630—2611 до н.э.) и верховный жрец Ра в Гелиополе, позже обожествлённый и почитавшийся в качестве бога врачевания. Имхотеп является первым архитектором и учёным, известным в мировой истории . . Его творения меркнут, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.

– Не оскорбляй дух Имхотепа, – погрозил ему пальцем Хармхаб. – Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие – сплошная штукатурка. Скоро сам убедишься. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.

– Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото, черное дерево, диких животных, шкуры, слоновую кость.

– Я уже распорядился: писцы все примут, – успокоил его Хармхаб.

– Со мной еще три сотни кушитских лучников.

– Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?

– Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.

– Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! – разве может ждать настоящий мужчина лучшей награды от жизни! А у меня родятся одни девочки, – вздохнул он. – Постой! Я вижу четверых. А где пятый?

– Амени, старший, – Хеви положил руку юноше на плечо.

– Не может быть! Сколько же ему лет?

– Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.

– Пятнадцать? – откровенно удивился Хармхаб. – да он почти с меня ростом, и плечи немного уже моих. А взгляд у него – взгляд ястреба, а не птенца.

– Амени сражался вместе со мной против нехсиу. Еще, он убил льва. Кушиты говорили, что в того зверя вселился дух Сехемет. Но Амени вышел победителем.

– Да ты привез героя! – удивился Хармхаб. – Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать носилки.

– Нет, – покачал головой Хеви. – Я лучше пройдусь пешком.

– Я тоже не люблю носилки, – признался Хармхаб. – Вот, колесница – это для настоящих мужчин! Мне подхалимы из Ашшура 38 38 столица древней Ассирии, первый город, построенный ассирийцами и названный в честь ассирийского Верховного бога Ашшура недавно подарили чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Я тебя потом обязательно прокачу. Бежит так, что дыхание перехватывает.

Они направились к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Но пришлось остановиться и пропустить процессию. Десять здоровых маджаев несли носилки, в которых восседала только что прибывшая правительница Тейе. Следом шествовали важные вельможи.

– Чтоб мою печень сожрал крокодил, если та цветущая лилия не твоя красавица Нефтис! – воскликнул Хармхаб, заметив рядом с Тейе в носилках супруга Хеви.

– Ты ее узнал?

– Она нисколько не изменилась. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Я до сих пор помню ее в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекрасней. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал сестрой и на руках унес в свой дом.

– Давно это было! – вздохнул Хеви. Когда процессия исчезла в стенах города, он спросил: – Почему ты не пошел встречать правительницу?

– Там и без меня хватает подхалимов, – кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож, пестрым хвостом тащившихся за носилками старой повелительницы. – И потом, кто бы тебя тогда встречал? Ты мой друг, нет – брат. Мы не виделись с тобой уже больше десяти разливов. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?

Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился и настойчиво произнес:

– Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.

– Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, – рассердился Хармхаб.

– Все равно, – не отступал старший рисут. – Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.

– Вот пристал, – развел руками Хармхаб. – Тогда велел бы подать мою колесницу.

– Господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.

– Придется дальше следовать в носилках, – пожал плечами Хармхаб. – Таковы правила.

Наместник Куши и главнокомандующий уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города… словно оказался внутри изящной шкатулке. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.

Вскоре они очутились перед воротами, украшенными резьбой. Пройдя сквозь них, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирала небо игла высокого обелиска. По периметру двора зеленели невысокие молодые деревья.

– Это мой солнечный храм, – объяснил Хармхаб. – Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд. Дальше мой дом, – показал он на дворец, с высокими колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низких ваз из черного базальта. Из ваз поднимались толстые зеленые стебли, и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду перед домом плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.